Конструкции корсетов стали совершенно невероятными после того, как в XV веке в Испании изобрели «лиф», точнее «пару лифов». Эта структура напоминала доспехи и представляла собой две половины корсажа, которые связывались по бокам. В XVI веке новая модель корсета совершила путешествие из испанского двора к французскому двору и в английское высшее общество. Усиленный пластинками из дерева и китового уса, изготовленный иногда из кожи или даже металла «лиф» надевали либо под платье, либо поверх него. Возможно, что металлические лифы (их и сейчас еще можно увидеть в музеях) использовались только в ортопедических целях, но нет никаких сомнений в том, что дамы из высшего общества добровольно терпели муки в лифах, усиленных клеем, кожей, деревом и китовым усом. Английские сатирики не пощадили тех женщин, которые «закрывали свой бюст в тюрьме из китового уса», «так сдавливали груди, что быстро приобретали зловонное дыхание» и открывали дверь чахотке[254].

Французская версия, которую так же называли корсетом, представляла собой разновидность пояса, который плотно обхватывал туловище под грудью, сжимал ребра и заканчивался на животе. Монтень, всегда реагировавший на человеческое тщеславие, написал о боли, которую терпят женщины, добровольно и по глупости пожелавшие надеть корсет. «Чтобы обрести тонкое тело в испанском стиле, какую пытку они бы не вынесли, плотно зашнурованные и связанные, пока у них не появятся глубокие раны на боках, прямо в живой плоти, — да, пока некоторые точно не упадут в обморок?»[255]

В большинстве французских и английских моделей была лишь одна баска из китового уса, дерева, слоновой кости, рога или металла посередине корсета, чтобы обеспечить его жесткость. Такой способ создания корсетов использовался для поддержания фигуры во всех моделях на протяжении следующих четырехсот лет. Баску изготовляли мастера-специалисты, на ней часто гравировали любовные стихотворения, и она сама становилась эротическим объектом, героиней будуарных стихотворений и публичных жестов. Считалось вызывающим оттянуть центральную баску от корсета и жестикулировать ею. Это был вариант флирта[256].

Между 1500 годом и серединой XVII века в моду попеременно входили то плоскогрудые женщины, то женщины с пышной грудью. Когда мода требовала высоко поднять грудь и обнажить ее до соска, это всегда было особым зрелищем для мужских глаз. Родившийся в 1529 году поэт и автор медицинских трактатов Джон Холл (John Hall) не смог забыть, то, что он видел еще мальчиком во времена короля Генриха VIII: «Женщины груди свои выставляли и показывали». Томас Нэш, автор «Злосчастного путешественника» (1594), явно был встревожен видом бесстыжих женщин, которые поступали так же полвека спустя: «Их груди подобны западне… и их круглые розовые бутоны бесстыдно выставлены». Анонимный автор «Эпиграмм для новомодных придворных дам» (1595) осудил «эти обнаженные сосцы» как дело дьявола[257].

Как только обнаженная грудь входила в моду, мужчины немедленно бросались в приоткрытую брешь, вооруженные либо словом, либо своей физической силой. Французский король Людовик XIII (1601–1643) — резко отличавшийся от своего любвеобильного отца Генриха IV — не терпел при своем дворе платьев с низким вырезом. Однажды, как гласит легенда, он выплюнул вино женщине на грудь, которую счел слишком откровенно открытой[258]. Во времена правления его сына Людовика XIV (1638–1715), которого женская грудь определенно не нервировала, маммофобы продолжали преследовать и разоблачать обнажение груди. До наших дней французские школьники фыркают от смеха, когда в комедии Мольера читают слова лицемерного Тартюфа, обращенные к служанке Дорине при виде ее декольте: «Прикройте грудь, чтоб я вас слушать мог…»[259]

Фламандский церковник в очень грязном памфлете под названием «Рак, или Прикрытая грудь женщин» (1635) попытался выявить связь между раком груди и ее обнажением. Немецкий памфлет 1686 года предупреждал мужчин об опасности, исходящей от «молодых леди с их обнаженными бюстами. Это трут для дьявольского вожделения»[260]. Папа Иннокентий XI во время своего правления в 1676–1689 годах зашел настолько далеко, что пригрозил женщинам отлучением от церкви, если они не прикроют грудь, плечи и руки непрозрачной тканью.

Когда в моду вошла плоская грудь, женщины пользовались различными средствами, которые придумывали аптекари, чтобы сохранить груди маленькими и твердыми. Когда мода менялась и в фаворе оказывались полные груди, как в Англии во времена царствования Карла I (годы правления 1625–1649), бродячие торговцы носили с собой целый арсенал лосьонов, притираний и кремов для увеличения груди. И все они оказывались совершенно бесполезными!

Культивирование груди как модной иконы приобрело новый коммерческий размах примерно в 1670 году, когда изготовление корсетов превратилось в отдельную отрасль. Мастера-мужчины заняли маленькие мастерские по всей Европе и практически получили монополию на создание формы женского тела. Если верить многочисленным гравюрам XVIII века, на которых женщины показаны во время примерки корсетов, то мастера вовсю использовали возможность с вожделением смотреть на груди клиенток и колоть их булавками[261].

Корсеты были обязательны для благородных дам и дам из буржуазного сословия, отличая их от женщин из простонародья. Некоторые дамы даже на ночь надевали специальные ночные корсеты с более легкой структурой. Работающие женщины и крестьянки едва ли могли позволить себе потратиться на подобные изыски, но даже если бы им хватило денег, то корсеты помешали бы им работать. Простые женщины носили только корсажи или маленькие корсеты, которые шнуровались спереди, а не на спине и не требовали помощи служанки при надевании.