— Местного разбойника, убившего императора. Вот и Семка не даст соврать.

Ее величество бросила равнодушный взгляд на холопа и слегка оттопырила нижнюю губу:

— Показания холопа никто не будет слушать, граф. Впрочем, вам я в любом случае благодарна за содействие.

И в руку склонившегося в изящнейшем поклоне Калиостро упал бриллиант чистой воды, довольно-таки приличной величины. Ярославу этот жест императрицы показался странным, ведь об оплате они договаривались со Светкой Хлестовой. И именно тогда Аполлоша в шутку упомянул об этом бриллианте. Выходит, не только Хлестова помнит обо всем, что происходит с ней в образе императрицы, но и императрица сохраняет в своей памяти отдельные Светланины мысли? Впрочем, иначе, наверное, и быть не может. Вот только эти мысли приобретают здесь форму, сообразную эпохе.

— У меня есть к вам разговор, Друбич. — Императрица пристально посмотрела в глаза поручику.

— Рад служить, — по-военному отрубил бравый детектив

— В таком случае пройдемте в мою комнату, здесь слишком много ушей.

Кузнецову с поэтом ничего не оставалось, как проследовать за императрицей, поднимавшейся по лестнице, где еще каких-нибудь четыре часа назад убивали ее мужа. Но, похоже, столь мелкие подробности быта мало волновали озабоченную глобальными проблемами государыню. Кравчинский оценил важность момента. Все-таки далеко не каждого подданного пустят в личные покои императрицы. Что же касается детектива, то его больше волновал вопрос — зачем он понадобился императрице? Чего доброго, опять кого-нибудь придется убивать.

Кажется, Ярослав угадал. Причем разговор ее величество завела о небезызвестном Друбичу графе Глинском. Собственно, детектив и раньше предполагал, что фаворит рано или поздно станет для рвущейся к власти женщины помехой. Но он никак не думал, что помехой Колян станет так рано. Не успев похоронить мужа, государыня уже обдумывала план, как бы отправить вслед за ним и любовника. Впрочем, как вскоре выяснилось, для подобной торопливости у нее были серьезные основания. Ибо граф Глинский связался с нечистой силой. Кто бы мог подумать! И возжелал ни много, ни мало, как управлять миром с помощью своего оракула. Для сиятельного графа даже Российская империя оказалась недостаточно обширной.

— Каков наглец, однако! — не выдержал Калиостро и заслужил своей репликой благодарственный взгляд императрицы.

— Поймите меня правильно, Друбич, сумасшествие этого человека опасно не только для меня, но и для вас. Он погубит и свою, и мою репутацию, и репутацию вашей будущей жены. Я и так сильно рисковала, поддавшись на его уговоры, но теперь, когда дело благополучно завершено, об этом маленьком приключении в сельской местности лучше всего забыть.

— Мы придерживаемся того же мнения, ваше величество, — с готовностью закивал головой Калиостро. — И сделаем все от нас зависящее, чтобы остановить графа, зашедшего слишком далеко в своем рвении.

— Я не настаиваю на крайних мерах, господа. Но слухи о таинственном оракуле не должны выйти за пределы этой местности. Вы меня поняли, полковник Друбич?

— Так точно, — подтвердил Ярослав.

— Жду вас в Санкт-Петербурге с молодой женой, Друбич. А вам, господин Калиостро, счастливого пути.

Ее величество решительно поднялась с кресла и поспешно покинула дворец. Друбич с Калиостро провожали ее до кареты и за свое рвение удостоились высочайшего кивка и многозначительного взгляда. Четверка лошадей чуть ли не с места перешла на рысь, и увозивший императрицу экипаж через минуту скрылся с глаз расстроенных друзей.

— Вот она, неблагодарность людская, — покачал головой поэт. — И какой дурак после этого будет иметь дело с сильными мира сего?!

— Друбич будет, — хмуро бросил Ярослав. — Он убил Глинского.

— А ты откуда знаешь?

— От Терентия Филипповича Доренко-фон Дорна. Так-то вот, Аполлон.

— Ты что же это, собираешься убить Коляна?! — потрясенно воскликнул Кравчинский.

— А если это непременное условие его освобождения? Как ты понимаешь, наш расчет, что после убийства императора графу Глинскому откроется дорога в столицу, оказался ошибочным. Следовательно, и Колян будет сидеть в этом чертовом дворце, пока окончательно не свихнется.

— Пожалуй, — задумчиво почесал переносицу Кравчинский, — в любом случае следует наведаться к опальному графу и выяснить, насколько служебная характеристика, данная ему императрицей, соответствует действительности.

Предложение было разумным, и друзья, не медля ни секунды, вскочили на коней. То есть вскочил, собственно, Ярослав, а Аполлон попытался взобраться. Попытка, однако, оказалась настолько неудачной, что Калиостро не стал больше ее повторять и приказал Семке запрячь тарантас. Приказание было выполнено незамедлительно, после чего Аполлон причмокнул, посылая отдохнувших коней в тревожную ночь.

Несмотря на грязь и накрапывающий мелкий дождичек, друзья добрались до дворца Глинского довольно быстро. Здесь спать, похоже, еще не ложились, несмотря на то, что ночь давно уже вступила в свои права. Детектив с поэтом были опознаны челядью и пропущены в кабинет графа без всяких помех.

Глинский, судя по всему, занимался научными изысканиями. Во всяком случае, весь до напудренной макушки был обложен старинными фолиантами и манускриптами. В стеклянных колбах на столах дымились какие-то смеси, добытые, если судить по запаху, из адских глубин. Насколько Ярослав помнил школьные годы, Колян Ходулин к химии питал искреннее отвращение, и если получил по этому предмету тройку на школьном выпускном экзамене, то лишь благодаря стараниям друзей, дружно тянувших лентяя за уши. Зато граф Глинский напротив, судя по всему, в этом предмете достиг больших успехов. На вошедших приятелей он даже не взглянул, увлеченный переливанием жидкости из одной колбы в другую. Последовавшая за этим вспышка огня едва не опалила брови графа, грубо выругавшегося и посмотревшего жидкость на свет.

— Ищем философский камень? — вежливо полюбопытствовал Аполлон Кравчинский. — Не могу ли я чем-нибудь вам помочь, ваше сиятельство?

Глинский наконец-то соизволил взглянуть на вошедших, в глазах его сначала мелькнуло недовольство, а потом заинтересованность:

— Вы ведь, кажется, алхимик, Калиостро?

— В Тайной канцелярии я бы это, разумеется, отрицал, но здесь, в кабинете коллеги, я говорю твердое «да».

— Вы должны это увидеть, Друбич, и передать ей. — Глаза Глинского лихорадочно блеснули. — Мне она не поверила. Но я его видел, господа. И даже заключил с ним договор. Теперь я обрел бессмертие.

— Поздравляю, ваше сиятельство, — прицокнул языком Калиостро, — прежде сие мало кому удавалось. А вы уверены, что посвящение в бессмертные состоялось?

— Я выпил целую чашу яда, от одной капли которого сдохли две мои собаки, и, как видите, жив и здоров.

— Давно выпили? — насторожился Калиостро.