Социум четко разделен на сегменты. Первый: паникующие и сочувствующие – они-то и скупают всё и вся на случай «как бы чего не вышло», бдительно следя за своим и чужим кашлем. Второй – пофигисты: «чих» в салфетку игнорируют, приводя во праведный гнев паникующих с сочувствующими и условных агностиков, третий сегмент. Условные агностики понимают, что COVID-19, вероятно, где-то и существует, допуская как возможность своего им заражения, так и противоположный результат – условные агностики делают как надо: не паникуют, не скупают предметы первой необходимости в промышленных масштабах, принимают карантин как данность и моют руки. Четвертый – заболевшие и излечившиеся: кому-то, увы, уже ничего не поможет, а кто-то поправится и, быть может, опередит Уэльбека в написании новой истории. Той, которая потрясет требующий «большой чистки» мир.

15.03.2020

Дали, или Магическое искусство по-московитски

[Эссе в красных перчатках[91]]

В конце января первого пандемичного года Фонд «Гала – Сальвадор Дали» и «Центр искусств королевы Софии» привезли в белокаменную около двухсот картин полубезумного персонажа, когда-то нахально заявившего: «Вот две самые большие удачи для художника – во-первых, родиться в Испании, во-вторых, носить фамилию Дали. В моей жизни случились обе».

Не успевшие добраться до Фигераса и Мадрида русскоговорящие с легкостью необычайной смогли добраться до московского Манежа: благо, время было допандемичное. «Центре́е» не бывает, налево пойдешь – на Red Square попадешь… что ж, близостью площади радостно пользуются толпы тех самых гостей столицы, желающих после селфи с тенью Дали увековечить свое изображение еще и у Кремля. Селфанутые всех видов и мастей представлены на выставке «Сальвадор Дали. Магическое искусство» едва ли менее вариативно, чем сами картины – каденции на фантазийные темы полубезумного криэйтора, мечтавшего о том, чтобы его искусство понимали и принимали все. Все без исключения.

Вот они и пришли, пониматели-приниматели – да возрадуется за них прах маэстро. «Сань, глянь!» – громкоговорящая дива с папарацци-айфоном пытается сдержать смех у картины 1934-го «Онирический бал», где изображена обнаженная сеньора с киндером в колыбели вместо головы, она же – безмозглая от чувств к чаду самка. Другие – и как тут не вспомнить, что «Ад – это другие» – смеются у иных работ, в частности у «Максимальной скорости Мадонны Рафаэля» 1954 года. Высказываются нарочито на forte: «Это же бред полный… Но ведь миллионер был! Миллионер! И все деньги Галка у него к рукам прибрала… во какая баба была, знала дело! Молоток!..»

Пробиться к «нетленкам» не всегда просто: судя по разношерстным посетителям, сеньор Дали – истинный «народный художник России». В залах можно встретить и интеллигентную старушку с редикюлем, и кожаного-прекожаного «молчéла» с дредами, и пышку-тетеньку неопределенного возраста в броне бижутерии, и ученую крыску в очочках с непременным рюкзачком, и умно-семейную пару с умно-семейным видео, и мамок-без-нянек, и людей в черном, и людей в белом, и людей в красном, и людей, говорящих по-английски, и людей, говорящих по-французски, и людей, говорящих по-белорусски, и людей, людей – куда ни глянь: сверху, снизу, сбоку… «Девушк, подвиньтесь, я аудиогид слушаю!»: вот вам и чувство локтя, заказывали? – Что? – Бесплатно!

Но если абстрагироваться, можно кое-что увидеть. И даже «улететь», как довелось вдруг «улететь» автору этих строк у работы Дали 1933 года «Призрачная повозка», на которой запечатлены радужные детские воспоминания художника. Картина эта тут же поглощает смотрящего – тот самый редкий случай, когда оторваться от изображения невозможно физически. Что-то подобное, вероятно, можно ощутить и у картины Врубеля «Жемчужина», где раскрывается первозданная галактика, увлекающая тебя внутрь по спирали… Дали колдует над картинами по-своему, иначе, чем Врубель, и невозможно объяснить, почему изображение примагничивает, да и не надо: знание убивает любовь, остальное – своему психиатру.

В сухом остатке: да, выставка дает представление обо всех направлениях, которые удостоил вниманием талантливый клоун – пуантилизме, авангардизме, кубизме, неоклассике. Отдельный зал в Манеже отдан фантасмагорическим иллюстрациям к «Божественной комедии» Данте: они признаны лучшими работами Дали в области книжной графики. Впрочем, консервативный социум принял их в свое время далеко не сразу: «Весь мир, от коммунистов до христиан, ополчился против моих иллюстраций к Данте. Но они опоздали на 100 лет!» – писал Дали в своем «Дневнике одного гения» и был, разумеется, прав: публика-дура – во всяком случае, дура – первое время, а там как повезет.

Чего не хватило на параде тщательно сконструированного безумия, так это известнейших сюрреалистических шедевров от т. н. Enfant Terrible: особо любопытствующим придется когда-нибудь отправиться в заморское королевство, дабы восполнить пробел от Дали по-московитски. Ощущение, что ты купил вместе с билетом половину слона, а не целого, пусть даже и мистическую его составляющую, не покидает все пять часов, проведенных в Манеже. Не спас от ощущения сего ни любопытный кинопортрет художника, ни «Андалузский пес», который крутили в другом зале, ни трогательный мультфильм «Destino» (в переводе с испанского – судьба), который Дали с Диснеем задумали еще в 1945-м… Ну и ложка дегтя на посошок: лаунж-зона выставки напоминает сельский клуб, зараженный гигантоманией и плакатоболезнью – безвкусно, чего уж там, и потому – назад, скорее назад: туда, к «Призрачной повозке», к «Невидимому человеку», к Гале как «Максимальной скорости мадонны Рафаэля»…

Впрочем, касса отличная, а публика довольна: «[…] ань-сфоткай-меня-вот-там-с-дали!»

Перечитывая эссе в разгар столичной пандемии, невольно думаешь: какое же это было счастье (неужто «мещанское»? а кстати: «у них» – тоже бывает?) – просто пойти в Манеж, к Дали… Пройтись без пропуска и без маски по (точечно) любимому – еще совсем недавно чересчур шумному – центру «заевшейся», как непременно добавляют доброжелатели, Москвы. В красных перчатках, защищающих руки исключительно от ветра… В красных перчатках, которые увидел тогда один лишь сеньор Дали.

21 февраля / 31 мая 2020

«Искусство издателя» Роберто Калассо

[Читать, не взбалтывая]

Книгоиздание в стране претерпевает, увы, агонизирующую фазу, о которой писали, вероятно, все (ну или почти), кто хотя бы что-то смыслит в данной области: по крайней мере, применительно к тому, что касается монополизации бизнес-пространства и уничтожения собственно литературы. Не хотелось бы бесполезно распространяться насчет общеизвестных вещей, как-то: закрытия серий интеллектуальной прозы и литературных премий, невозможности функционировать многим мини-издательствам, как и невозможности продолжать полноценную работу «в силу ряда причин» писателям, которые могли бы дать русской литературе еще много чего небанального – и тут уж речь, конечно, не о сентиментальной, не об остросюжетной, не о жанровой прозе: речь именно о пространстве литературы. О продолжении бунинских и набоковских традиций, если угодно. О языке. О стиле. О хороших манерах пишущего: таковые существуют и поныне, хотя