* * *

Парковка перед торговым центром была бескрайней. Пашкина фигура мелькала между автомобилей. Я бы бежала гораздо быстрее, если бы была в кроссовках. Но сегодня из-за жары надела босоножки… В конце концов, подошва за что-то зацепилась, и я свалилась прямо под колёса автомобиля, заезжавшего на парковку…

Из машины тут же выскочили испуганные молодые люди — спортивный жилистый парень и девушка с длинными тёмными волосами.

— Как вы?! Сильно ушиблись? Ох, слава богу, я вас не задел, — облегчённо вздохнул парень, увидев, что между мной и бампером машины остался метр. Лицо у него было серым.

— Куда вы так бежали? — спросила его спутница. Её тоже трясло.

Она была в солнцезащитных зеркальных очках. В их блестящих стёклах я увидела своё отражение. От испытанного ужаса глаза у меня стали безумными.

Придерживая с двух сторон, парень и девушка помогли мне подняться. Какое счастье, что сегодня я надела джинсы, а не отправилась к банкомату в шортах! Сейчас бы в хлам разодрала об асфальт коленки.

— Надо же по сторонам смотреть, девушка! Хорошо, что я уже скорость успел сбросить! А ведь некоторые и по дворам гоняют, и по парковкам! Вы понимаете, что могло бы случиться?!

— Что вы носитесь сломя голову! — поддержала девушка.

Молодые люди, как и я, испытали шок от инцидента.

— Пыталась догнать урода, который меня обокрал, — пробормотала виновато.

— Ничего себе!

— Как это случилось? В магазине кошелёк вытащил? — парень кивнул в сторону торгового центра.

— Нет… Он мошенник… Обманом деньги вытянул… Всё, он исчез, сбежал, гад!

Да, естественно, Пашки уже нигде не было видно. Его и след простыл.

— Вы можете идти? Хотите, мы отвезём вас домой? — предложила девушка.

— Нет, спасибо, сама дойду. Я в порядке.

— Точно? Вы уверены? — Брюнетка принялась осторожно меня щупать. — Тут не больно? А тут?

— Да нет, всё нормально. Только коленками приложилась и руками.

Мы попрощались, и напуганная парочка села в автомобиль, а я достала из сумки влажные салфетки и вытерла саднящие ладони. Слава богу, кожу содрала несильно, всё могло бы быть гораздо хуже…

И вдруг я оцепенела от ужаса. Спина в один миг заледенела.

Ребёнок!

Я ещё не привыкла к своему новому состоянию, не осознала его, поэтому порой забывала о том, что беременна. А сейчас мысль о малыше пронзила молнией. Полетев на землю прямо под колёса автомобиля, я не успела испугаться. А вот сейчас остолбенела от жуткого страха, меня буквально парализовало.

Боже… А если я навредила ребёнку? Вдруг с ним что-то произошло, когда я грохнулась на асфальт?

Приложила ладони к животу, прислушалась к ощущениям. Болели только колени и руки, а внутри, вроде бы, не произошло никаких изменений.

Господи, пожалуйста, пусть с моим ребёночком всё будет хорошо!

Сердце внезапно пронзило острой жалостью. Я представила это крошечное существо внутри меня. От него ничего не зависит, этот малыш полностью в моей власти, и только я могу о нём позаботиться, защитить…

Я вдруг поняла, что мои прежние эмоции уже ничего не значат. Даже мысли о Кирилле отодвинулись на задний план. Материнский инстинкт — мощный, неубиваемый — постепенно наполнял каждую клеточку моего организма.

Откуда-то из самых глубин души поднималось новое чувство — любовь тёплой волной разливалась внутри и подчиняла себе все мысли и устремления. С каждой секундой я всё ярче ощущала, что отныне самое главное в моей жизни — ребёнок. Не мужчина, который мною пренебрёг, а эта крошка, случайно подаренная мне судьбой…

* * *

Спустя несколько дней Вовка, как и обещал, проводил нас на вокзал и помог с чемоданами.

Он до последнего стоял на перроне, обнимал нас с Лизой за плечи и лез целоваться:

— Девчонки, вы надолго в своей провинции не зависайте! Что там делать-то? Возвращайтесь поскорее и привезите мне тётьмарининых пирожков.

— Панкратов, отпусти нас уже, а то поезд уедет! — воскликнула Лиза.

Мы отчаянно барахтались в Вовкиных лапищах. Друг напоследок ещё раз страстно припечатал мне щёку горячим поцелуем и даже нацелился на губы.

— Вовка, да хватит уже целоваться! — возмутилась я.

— Девочки, быстренько в вагон, — скомандовала проводница. Она ждала опоздавших пассажиров и с улыбкой наблюдала за нашей троицей.

Вокруг перемещалась бесконечная толпа с сумками, рюкзаками, детьми, питомцами в переносках… Атмосфера странствий и изменений щемила сердце.

Что и говорить, нам с Лизой совсем не хотелось прощаться с Москвой. Мы поедем обратно в смятении и растерзанных чувствах. Уезжаем с дипломами в кармане, но с невыплаченным кредитом. Так и не придумали, что нам делать, но безумно надеемся вернуться обратно.

У Лизы разбито сердце, мне тоже пришлось пролить немало слёз, оплакивая свою глупость и наивность. Но я увожу с собой из столицы частичку любимого мужчины… Пусть я не нужна Кириллу, но он, сам того не ведая, сделал мне драгоценный подарок.

Я не знаю, что будет дальше. Когда мы вернёмся в Москву? Найдём ли работу? Справлюсь ли я с материнскими обязанностями?

Ничего не известно… Знаю только одно: этот малыш — центр моей вселенной. Теперь я не одна, нас двое, а это означает, что я стала в два раза сильнее. Надеюсь, у нас всё будет хорошо…

Мы с Лизой так и не вернулись в Москву, хотя обе об этом мечтали. Но у меня начался сильный токсикоз, и куда бы я поехала в таком состоянии? Таким образом, пришлось на время отложить наш нереализованный план завоевания столицы.

— Две неудачницы, — вздохнула Лиза. — Ничего-то у нас не получилось.

— Не говори так, — остановила Лизу моя мама. — Какие же вы неудачницы? Молодые, здоровые, с образованием. В вашей жизни будет ещё столько всего хорошего!

Мне хотелось верить маминым словам. Но пока я мучилась от токсикоза…

Вовка Панкратов проявил себя милахой восьмидесятого уровня — он самолично собрал по друзьям все наши коробки и доставил их к нам.

— Чего не сделаешь ради ваших пирожков, тёть Марин, — объяснил он, знакомясь с моей мамой. Сам при этом пожирал меня глазами. — Девчонки, вы чего? Хотели же вернуться в Москву.

— Здоровье подвело, — объяснила я. В подробности, естественно, вдаваться не стала.

Вовка погостил у нас два дня — наша квартирка в убогом двухэтажном бараке стала ещё меньше из-за его присутствия. Мне было стыдно, что я живу в таких условиях. А сердце сжималось от боли и вины перед мамой. Она-то тянулась из последних сил, отправляла мне все деньги, чтобы я выучилась и зацепилась в столице.