И вообще, он хочет жрать, блин! И ванну принять! И поспать на кровати с теплым одеялом, мягкой подушкой и чистыми простынями. Все это было у него дома. И одеяло теплое, и подушка, может, и не очень мягкая, но была. И чистые простыни бы нашлись. Он, кажется, перед своим бегством как раз купил два недорогих постельных комплекта. Один распаковал для той дуры, что голая любила бродить по его квартире. Второй нетронутый. Вот он им бы и застелил кроватку, и выспался бы.

– Нет, нельзя, – прошептал Виталик, и ребра у него снова заныли. – Эта дура обещала вернуться!

Девка, в самом деле, пока прыгала вокруг него с дубинкой, все время повторяла, что непременно вернется.

– Чего тебе надо?! – орал обезумевший от неожиданности и ужаса Виталик, тщетно пытаясь прикрыться от ее ударов.

Она молчала и лупила его, куда ни попадя. Она, может, и сама не знала, чего хочет от своей родни? Может, она в самом деле сумасшедшая, потому ее мачеха и прятала?

Нет, скорее всего, прятала ее мачеха по другой причине. Нагуляла, шалава, девку, вот и пришлось ее прятать. И нагуляла от Машкиного отца, тут к гадалке не ходи. Девка вылитая Машка! Просто одно лицо. Он, когда ее увидел, даже принял за Машку. Потом только понял, минуты через четыре, что это не Машка. Девка потоньше и помоложе и смуглая очень. Ну и глупее, соответственно. Безбашенная совершенно.

«Я, – говорит, – еще вернусь и истреблю вас всех! Под корень!»

И истребит, чего ей стоит, если она дура стопроцентная!

– Вы столько лет во мне не нуждались, и мне вы тоже не нужны! Сдохнете!!! – визжала сумасшедшая, нанося ему удар за ударом.

Не нуждались! Кто о ней знал-то?! Виталик сильно сомневался, что сам Сергей Иванович подозревал о ее существовании. Мачеха, если хотела что-то скрыть, скрывала мертво. К примеру, никто не знал, в чью пользу она завещание оставит. Интересно, если Сергей Иванович играл с ней в любовь, он-то надеялся на наследство или как?

Виталик снова подергал ручку двери, безуспешно. Он осторожно двинулся вдоль стены, выглянул из-за угла. Никого? Никого! Просто показалось, что машина какая-то подъехала. Нет, сегодня они точно не приедут. Поздно уже, стемнело. Надо тогда стекло бить, как еще в дом-то пробраться? Не спать же ему снова на сырой земле!

Виталик выбрал маленькое оконце, выходившее в сад, в заросли одичавшей малины. Оконце обнаружить кому-то чужому будет сложно. А Виталику, невзирая на всю скопившуюся в нем неприязнь, не хотелось, чтобы по дому бродил кто-то чужой.

Он локтем выбил окошко. Собрал стекла, заглянул внутрь. Там была когда-то кладовка у мачехи. Она хранила в ней всякое дерьмо. Нитки, пряжу, лоскуты, какие-то коврики, корзинки. Машка – молодец – всю эту дребедень выбросила. И кладовка была пустой. Это Виталик обнаружил, когда дом осматривал. Машка вообще здорово тут все устроила. Ремонт сделала приличный. Текстиль опять же дорогой, подушечки разные, статуэтки, даже поленья декоративные у старого камина положила.

То, что Машка не порушила камин, Виталику понравилось. У отца была привычка читать прессу у камина в старом кресле-качалке. Кресло тоже цело. Хотя, может, это и другое кресло, он не очень хорошо помнил, как выглядело то – старое.

Он с кряхтением, то и дело хватаясь за ноющие бока, влез в кладовку. Отдышался, снял грязные ботинки. Осмотрелся. У стены стояла, сложенная по перфорации, большая коробка из-под плазменного телевизора. Он решил загородить ею оконный проем. Нашел под лестницей старый ящик с инструментом. До него Машка то ли не добралась, то ли из любви к старине оставила. Нашел несколько небольших гвоздиков, молоток, и через десять минут окно, выбитое им, было загорожено. Причем два нижних гвоздя он оставил гуляющими, чтобы, в случае чего, он мог отсюда выбраться, а потом снова вернуться.

Виталик с опаской обошел дом. Все тихо. Никого. Порадовал холодильник. Машка вчера привезла продуктов. И даже приготовила мясо. Все не съели, поставили в холодильник. Если он съест два куска, от них не убудет, так ведь? И вино! Немного, но под два куска мяса с помидорами то, что надо.

Виталик поставил в микроволновку тарелку с мясом. Откупорил бутылку, сделал два глотка. Вкусно! Потом поставил бутылку на стол и пошел в душ. Не мог он сесть за обеденный стол в грязной одежде, с небритой рожей. У Машки в туалетном шкафчике всегда имелся запас одноразовых станков.

На все ушло у него минут двадцать. Больше, чем он рассчитывал. Просто вода долго не нагревалась, а под холодную лезть ему не хотелось. Вот и ждал, но хоть побрился и зубы почистил.

После душа, чистый, неплохо выбритый и благоухающий Машкиным дезодорантом, Виталик влез в ее халат, брезгливо пнув ногой свои грязные тряпки. Хотя свитер был Вовкин. Но он старый был, никому не нужный, его можно и выбросить. А заодно позаимствовать еще и брюки, он видел на вешалке, рубашку, трусы и носки, все это Машка для Вовки держала в своем шкафу на втором этаже. С ботинками проблема, конечно. Нет, они были. Но размер не подходил. Ладно, он эти помоет после ужина и поставит сушиться. А сейчас ужинать! Потом спать!

Хотя люстра не была включена, кухня неплохо просматривалась в лунном свете, падающем в окно. Виталик сел за стол. Налил себе полный бокал вина. Выпил почти все залпом, пододвинул тарелку с мясом и тут…

И тут, как в плохой комедии или мелодраме, под потолком вспыхнул свет!

– Приятного аппетита, – произнес за его спиной незнакомый мужской голос. – Компанию не составить?

Виталик медленно повернулся к говорившему. Машкин ухажер! Вчерашний мужик, с которым она приезжала! Слава богу, хоть не дура та с дубинкой. Иначе бы ему и не дожить до утра.

– Пожалуйста, – выдавил Виталик через силу и проглотил большой не разжеванный кусок. – Если пожелаете.

– Пожелаю, – неприятно улыбнулся малый и сел напротив.

Только неправильно сел, не как для ужина. Спинку стула поставил перед собой, а на стул сел, как на лошадь, падла.

Вообще-то Виталик Машку понимал. Этот малый был очень хорош собой. Высокий, мускулистый, при этом без какой-либо культуристской тяжести, а гибкий. Волосы русые. Глаза голубые. Смазливый, одним словом. Но все равно сволочь! Как его подловил, а!

– Виталий Воеводин, если не ошибаюсь? – спросил вчерашний Машкин ухажер.

– Так точно, – кивнул Виталик.

И неожиданно для самого себя откусил от куска мяса. Просто нанизал его на вилку, поднял вверх и откусил, забыв, что легче и удобнее пользоваться ножом. Одичал в шалаше своем, наверное.

– Почему-то я сразу так и подумал, – кивнул малый и представился. – Шпагин… Игорь Алексеевич Шпагин.

– Ух, ты, как официально, – недовольно скривился Виталик. – Мент, что ли?

– А то как же! – Шпагин глянул на тарелку, на бутылку, опустевшую почти полностью. – Между прочим, это покупалось не вами и не для вас.

– Жалко, что ли?! – заныл Виталик.