— А то нет?! Молодой, красивый, богатый, умный… Хочешь сказать, таких много?

— А вы точно уверены, что мы поступаем правильно? — жалостливо обратилась к ним Маша.

— Мы — ведьмы, поэтому поступаем так, как нам вздумается! — заверила ее Настя.

Маша пристально посмотрела на Веру, но та лишь осторожно покачала головой и незаметно для Насти приложила палец к губам. Позже, когда Настя пошла переодеваться, Вера прошептала:

— Она моя клиентка, и во все это верит, но, естественно, знает не больше, чем ей положено. Она имела в виду ведьму, которая, типа, стерва, а не в прямом смысле. Так что ты осторожней…

— Это ты осторожней, — пробурчала Маша.

— Ладно тебе… — примирительно улыбнулась Вера, которая явно чувствовала, что где ни попадя переходит границу дозволенного.

— У меня есть план, — сообщила Настя, выглянув из гардеробной.

Маша заглянула в комнату и невольно ойкнула: в здоровенных шкафах от пола до потолка были совершенно пустые полки — лишь в нескольких отделениях висела одежда.

— Да! — с гордостью кивнула Настя. — Пока я не познакомилась вон с ней… — кивком головы она указала на Веру, — я жила как в бреду. А потом поняла, что триста пар джинсов — это просто комично, я же не надену их и за всю жизнь. Все отдала, и теперь наслаждаюсь вещами, которые покупаю не потому, что у меня внутри пустота, а потому, что они мне нравятся. Я раньше могла запросто купить три платья от «Прада» — каждое за пять тысяч долларов — и потерять их в шкафу. Через год смотрю: батюшки, я же их ни разу не надела! Нормально?

Маша признала, что это ненормально, но пожалела, что не была знакома с Настей тогда, когда та раздавала гардероб.

— У тебя что, с деньгами проблемы? — догадалась не в меру проницательная Настя.

Маша отнекивалась, но Настя с таким упрямством повторяла «дают — бери», что та призналась о долге в полторы тысячи баксов — и тут же эти полторы тысячи получила, плюс кольцо от Стивена Вебстера в виде двух черепов, усыпанное черными сапфирами.

— Рок-н-ролльная коллекция! — гордо заявила Настя.

Маша пока только удивлялась — она еще не привыкла к знакомым, которые вот так, запросто, расстаются с деньгами — особенно когда их не просишь, но решила, что раз уж она ведьма, то жизнь у нее — сплошное волшебство. Наверное. По крайней мере, раньше ей точно никто не дарил дорогих украшений — просто так. И за дело тоже не дарили.

— Я не понимаю, как мы все это устроим! — жаловалась Маша, когда они ехали от Насти в сторону Белорусской. — Мы что, будем плести интриги и все такое?

Вера тяжело вздохнула.

— Нет, мы объявим по радио, что Таня пишет с ошибками, и станем надеяться, что Андрей ее из-за этого бросит! Ты дура, да?

— Возможно, — Маша пожала плечами. — Но у меня в голове не укладывается…

— Значит, у тебя в голове бардак! — заявила Вера. С этим трудно было не согласиться, так что Маша лишь кивнула, а Вера продолжила: — А как ты хотела? Надо бороться за себя, а не сидеть сложа руки…

— Ну вот… В том-то и дело… Я же не уверена, что борюсь за себя… — промямлила Маша.

— Ох, глупая ты баба, невежественная, темная женщина… — запричитала Вера. Она резко перестроилась в правый ряд, припарковалась и повернулась к Маше: — Моя дорогая! — торжественно обратилась к ней она. — Ты больше не человек. Ты умерла и снова родилась, чтобы стать ведьмой, а мы, личности потусторонние, существуем в мире людей все ж таки легально, и существуем мы для того, чтобы самым нахальным образом вникать в дела человеческие, прости за пафос. В конце концов, Земля — это всего лишь затяжной спор между Богом и Дьяволом о том, что такое человек — слабое, греховное создание или подобие божье. Не забывай, Сатана — всего лишь падший ангел, а не отдельная, независимая величина. И еще! — Вера наклонилась к Маше. — Я просто чувствую, что между тобой и Андреем есть нечто. И Таня тут — явно лишняя.

— Как мне это надоело! Вы меня только путаете! — возмутилась Маша.

— О! — Вера подняла вверх указательный палец. — Сечешь фишку! В чем твоя основная задача? В том, чтобы понять, чего ты и в самом деле по-настоящему хочешь! Поймешь — станешь ведьмой. Не поймешь — будешь ходить в лиловой хламиде и гадать на кофейной гуще.

— Спасибо, ты мне очень помогла! — буркнула Маша.

— А теперь займемся телевидением! — оповестила ее Вера и тронулась с места.

— Что?!

— Дамы и господа! — развеселилась Вера. — Прошу вашего внимания! Потомственная ведьма, блистательная Вера исполняет коронный номер!

— Ты о чем вообще? — поморщилась Маша.

Андрей, как обычно в это время, застрял на Петровке по дороге в ресторан, включил встроенный телевизор и с удивлением уставился на экран, где с того же самого места, как и в прошлый, и в позапрошлый раз шел фильм «Реальная любовь» — когда Колин Ферт под Рождество приезжает в Португалию, чтобы на только что выученном португальском сказать девушке, что хочет на ней жениться. Дальше смотреть не было смысла — Андрей знал все наизусть, поэтому он переключился на радио и увлекся песней Фредди Меркьюри «Я был рожден любить тебя». В ресторане играла та же музыка — что Андрея немного удивило, но когда он пообедал и остановился у магазина купить сигарет, опять услышал ее! Андрей немного расчувствовался, неожиданно остановился на бульваре, перебежал дорогу и устроился на лавочке. День был жаркий, но свежий, не душный — солнце пригревало, ветер трепал волосы, ветви деревьев шелестели над головой, и было так хорошо, что Андрей решил немного отодвинуть дела. Неподалеку остановилась парочка, обнялась и начала целоваться — Андрей смотрел на них и удивлялся — неужели им так не терпится, что нужно тискать друг друга прямо на улице? Не то чтобы они его смущали, он просто не видел в этом смысла. Улица — чтобы гулять, постель — чтобы обниматься. Все вот так… разумно…

Но чем дольше Андрей смотрел на этих влюбленных, тем больше понимал, что ему чего-то недостает. Например, сидеть вот так на бульваре. С девушкой. Обниматься. Может, гулять по ночной Москве. Пешком. Не стесняться своих чувств. Быть открытым. Когда он в последний раз делал что-то, о чем можно было со смехом рассказать на следующее утро?

Для отрыва у него были мотоциклы и аэропорты — только на скорости он чувствовал себя свободным. Все остальное его тяготило, побуждало к ответственности — и расплатой за это было сомнительное ощущение собственной значимости.

Взять хотя бы Таню. Она не долго мучилась, прежде чем дала понять, что ждет от него заботы и щедрости. Это случилось само собой — она просто заняла выжидательную позицию, и ему пришлось взять инициативу в свои руки — он покупал продукты, приглашал ее в рестораны, брал с собой в магазины — и покупал ей вещи, потом сам начал давать ей денег, так как она даже не пыталась устроиться на работу… А чего он хотел? Любви до гроба, дураки оба?..

Он вынул телефон, набрал номер и после первого звонка решил отключиться, но передумал, так как у всех есть определитель номера, и она поймет, что это он.