Лэнгдон посмотрел направо: заросшее высокой травой поле тянулось к холму в направлении огней терминала.

– Да, можно, – сказал Лэнгдон, – но три километра…

– Просто пройдите через поле, профессор, и строго следуйте моим указаниям. – Тон Уинстона был, по обыкновению, ровным и вежливым, и все-таки Лэнгдону показалось, что ему только что сделали выговор.

– Вот это да! – прошептала Амбра, поднимаясь по пологому склону холма. – Похоже, Уинстона тоже можно достать.

– Рейс EC 346, это диспетчерская, – прозвучал раздраженный голос в наушниках Зигеля. – Или взлетайте, или возвращайтесь в ангар на ремонт. Освобождайте рулежку. Что у вас там?

– Выясняем, – соврал Зигель, нервно поглядывая на экран камеры заднего вида. Никого – только далекие огни диспетчерской башни. – Нам нужна еще минута.

– Понял вас. Держите нас в курсе.

Второй пилот тронул Зигеля за плечо и указал вперед.

Зигель посмотрел через лобовое стекло, но сначала увидел только сетчатый забор недалеко от носа самолета. Приглядевшись, заметил какие-то странные тени по ту сторону сетки. Что это?

В темном поле за забором вырисовывались два неясных силуэта на вершине холма. Они двигались по направлению к самолету. Зигель узнал характерную диагональную черную полосу на белом платье – женщину в этом платье он недавно видел по телевизору.

Это что – Амбра Видаль?

Амбра иногда летала с Киршем, и Зигелю было приятно, когда испанская красавица поднималась на борт. Но, черт возьми, что она делает среди ночи на пастбище около аэропорта Бильбао?

Рядом шел высокий мужчина в черных брюках и белой рубашке. Зигель узнал и его – этот человек тоже принимал участие в вечерней программе.

Американский профессор Роберт Лэнгдон.

Неожиданно он услышал голос Уинстона.

– Мистер Зигель, сейчас вы должны видеть двух человек по ту сторону ограждения, и вы, без сомнения, их узнали. – Зигеля раздражало нечеловеческое спокойствие этого Уинстона. – К сожалению, я не могу объяснить вам все обстоятельства, но прошу вас во имя памяти мистера Кирша точно выполнить мои указания. Сейчас вам важно знать следующее. – Уинстон на долю секунды замолчал. – Люди, которые убили мистера Кирша, хотят убить Амбру Видаль и Роберта Лэнгдона. Чтобы их спасти, нам нужна ваша помощь.

– Но… Да… Конечно, – заикаясь, бормотал Зигель, пытаясь переварить услышанное.

– Нужно срочно взять на борт мисс Видаль и профессора Лэнгдона.

– Здесь? – удивился Зигель.

– Я в курсе технического регламента оформления пассажиров на рейс, но…

– А вы в курсе, что между нами трехметровый забор ограждения аэропорта?

– Конечно, – спокойно ответил Уинстон. – Мистер Зигель, понимаю, мы работаем вместе всего несколько месяцев, но прошу вас, верьте мне. То, что я сейчас предложу, – единственный выход в этой ситуации. Его предложил бы вам и мистер Кирш.

Зигель скептически выслушал план Уинстона и воскликнул:

– Но это невозможно!

– Напротив, – возразил Уинстон. – Абсолютно реально. Мощность каждого двигателя более шестнадцати тонн, а нос самолета выдерживает давление воздуха на скорости более тысячи километров в…

– Я говорю не о физических возможностях, – прервал его Зигель. – Меня волнует юридическая сторона дела. И что будет с моей лицензией?

– Понимаю вас, мистер Зигель, – спокойно произнес Уинстон. – Но сейчас в опасности будущая королева Испании. Своими действиями вы спасете ей жизнь. Поверьте, когда все закончится, король Испании вряд ли станет вас упрекать в нарушении правил, думаю, скорее он наградит вас медалью.

Стоя по колено в траве, Лэнгдон и Амбра разглядывали высокий сетчатый забор, освещенный огнями самолета.

Двигатели самолета взревели, и он начал движение. Следуя указаниям Уинстона, Амбра и Лэнгдон отступили от ограждения. Вместо того чтобы повернуть на взлетную полосу, самолет двигался прямо на них. Он пересек желтую ограничительную линию и продолжал неуклонно надвигаться на забор.

Лэнгдон заметил, что нос самолета нацелен прямо на один из железных столбов, на которых закреплена сетка. Когда нос коснулся столба, двигатели заревели чуть громче.

Лэнгдон ожидал, что самолету придется поднапрячься, но два «роллс-ройсовских» двигателя и сорокатонная машина легко справились со столбом. С металлическим скрежетом он рухнул, выворотив огромный кусок асфальта – словно вырванное с корнем дерево.

Лэнгдон подбежал и навалился на лежащую сетку ограждения, чтобы пригнуть ее пониже и дать возможность Амбре пройти на летное поле. Пока они добирались до самолета, оттуда уже спустили трап, и пилот жестом приглашал подняться на борт.

Амбра с улыбкой посмотрела на Лэнгдона:

– А вы еще сомневались в Уинстоне!

Лэнгдон не нашелся, что на это сказать.

Они быстро взбежали по трапу в роскошный салон, и Лэнгдон услышал, как второй пилот разговаривает с диспетчером.

– Да, понял вас. Но, похоже, это барахлит наземный радар. Мы не покидали рулежной дорожки. Повторяю, мы сейчас на рулежной дорожке. У нас все в порядке, и мы готовы к взлету.

Пока второй пилот убирал трап и закрывал дверь, Зигель, включил реверс, и самолет стал пятиться от ограждения на исходную позицию. Затем сделал плавный поворот и выехал на начало взлетной полосы.

Роберт Лэнгдон, сидя в кресле напротив Амбры, закрыл глаза и с облегчением выдохнул. Двигатели заревели громче, и он почувствовал, как его потихоньку вдавливает в спинку кресла – самолет начал разбег по взлетной полосе.

Через несколько секунд самолет взмыл в воздух, сделал крутой вираж в ночном небе и устремился на юго-восток – в Барселону.

Рабби Иегуда Кёвеш поспешно покинул дом, едва не переходя на бег прошел через садик до ворот и по небольшой – в несколько ступенек – лесенке спустился на тротуар.

Дома оставаться опасно, убеждал себя рабби. Его сердце бешено колотилось. Надо укрыться в синагоге.

Синагога на улице Дохань была не только домом молитвы, но и настоящей крепостью. Полоса препятствий из надгробий на кладбище, ограда с колючей проволокой и круглосуточная охрана напоминали о долгой истории антисемитизма в Будапеште. И сегодня рабби был счастлив, что у него есть ключи от этой крепости.

Синагога всего в пятнадцати минутах ходьбы от дома – безмятежная ежедневная прогулка Кёвеша. Но сегодня с первых шагов по улице Лайоша Кошута он испытывал страх. Опустив голову, рабби настороженно вглядывался в полумрак, пугаясь собственной тени.

И почти сразу почувствовал неладное.

На противоположной стороне улицы, на лавочке, он заметил подозрительную темную фигуру – крепкий мужчина в джинсах и бейсболке, казалось, был полностью поглощен своим смартфоном, свет от экрана подсвечивал бородатое лицо.