– Попрошу, – пообещал Герант. – Ты рассказывай всё, что знаешь, а я уж попрошу…

– Вон в куче дерьма мой камень лежит, на золотой цепочке который. Он к Мороху и приведет. Есть на севере Пальмеры Бледные Горы, а в тех горах – Гиблая пещера. Той пещерой идти надо да на камень глядеть… Если светится камушек, значит, правильно идешь, а если гаснет – значит, заплутал.

– Я знаю, где это, – спокойно сказал Элл Гордог.

– А поверху лучше не ходить, – продолжил Крет. – Там даже летом птицы на лету замерзают….

Некоторое время все молчали, лишь трещали поленья в костре, а на улице завывал холодный ветер. И вдруг сквозь щели шатра пробился тоненький лучик только что взошедшего солнца.

– Мне, кажись, на покой пора, – неожиданно сказал Крет, который уже не сидел, а лежал у костра. – Вы того… Меня наружу отнесите. Хочу на солнце глянуть напоследок…

Серебро настолько священно, что в былые времена из него даже избегали чеканить монету, чтобы его не оскверняло множество рук, многие из которых могли быть грязны.

Служитель Эктор Трактат о серебре

До берега оставалось не меньше трех лиг, но лодьи, гонимые попутным ветром по узкому заливу, были уже не в силах взламывать ледяную корку, которая с каждым локтем становилась всё толще и толще. Дальше других протиснулось суденышко Лотара Воолтона, нос которого был устроен так, что ветер забрасывал его на ледяную корку, и она трещала под тяжестью дубового киля, обшитого бронзовыми пластинами. Вдалеке уже были различимы высокие башни Прибрежного замка, но разглядеть, развевается ли над ним до сих пор знамя королевы Элис, не удавалось пока даже самым зорким из матросов. Лодьи Служителей отстали почти на лигу, и было ясно, что дальше они продвинуться не смогут. Дружине Храма предстояло сойти на лед, чтобы приблизиться к берегу и, возможно, сразу же вступить в бой.

– Что-то не торопятся вылезать твои друзья, – сказал Лотар мальчишке, сидящему на корме.

Ос, приемный сын Геранта, когда старшина храмовой дружины отказался взять его с собой в поход против меченосцев, пытался напроситься к Служителям, отправлявшимся туда же морским путем, но все капитаны лодий и дюжинники отказали ему, помня приказ человека, с которым считался сам Первый Святитель. В конце концов он забрался на судно из Пальмеры, на котором прибыл вестник, и сделал вид, что так и надо.

– Нет у меня друзей, – отозвался Ос. – А это всё братья. Вылезут они скоро, подождут, что им Творец подскажет, и вылезут…

– А если ничего не подскажет? – поинтересовался Лотар.

– Всё равно вылезут. Не обратно же тащиться…

Но все восемь лодий из Холм-Гота оставались неподвижны, лишь ослепительно белые паруса были свернуты, и длинные весла перестали скрести ледяную корку.

– Если меченосцы взяли замок, то они скоро будут здесь, – сказал Лотар мальчишке. – Если замок еще держится, они всё равно придут сюда. Может быть, эти… братья не знают, куда они попали и что их ждет…

– Я добегу до них, узнаю, чего медлят. – Ос перевалился через борт и спрыгнул на лед.

– Эй, на вот! С собой прихвати. – Воолтон бросил ему вслед незажженный факел. – Только до поры не запаливай…

Ос уже бежал к лодьям Служителей, спотыкаясь о ледяные наросты, огибая трещины, оставленные кораблем Воолтона. Когда до длинных темных силуэтов оставалось не более четверти лиги, его уже начало беспокоить, что со стороны судов не доносилось даже никаких звуков и ни одна фигура не поднялась над бортами. Мальчишка подумал, что Служители либо почему-то затаились, либо на них напал внезапный мор. Внезапный страх схватил его за поясницу, у него даже на мгновение подкосились ноги, но дальше он помчался еще быстрее, глотая морозный воздух вперемешку с мелкими сухими снежинками. Теперь он больше смотрел под ноги, чем по сторонам, а когда поднял глаза, оказалось, что никаких лодий впереди нет. Хотелось немедленно повернуть назад и бежать сломя голову к примерзающему кораблю из Пальмеры, там был Лотар, который был так добр к нему, там было не меньше дюжины крепких живых людей, рядом с которыми не страшно, но… Он не мог позволить себе струсить. Герант часто говорил ему, что многое может простить, он даже простил бы ему самовольное участие в морском походе… Но Ос однажды видел, как его приемный отец отнесся к одному из воинов храмовой дружины, который покинул пост в ночном карауле лишь потому, что его одолел страх.

Дальше Ос шел медленно, постоянно оглядываясь на черный силуэт корабля Лотара Воолтона, который, слава Творцу, никуда не делся. И вдруг впереди показались призраки, которые почему-то, против обыкновения, не летали по воздуху, а ходили по тверди, как люди, и каждый из них держал в руках по длинному копью, и число их росло, и вылезали они из белого пузыря, вздыбившегося прямо над ледяной поверхностью. Ос понял, что ему пришел конец, на всякий случай нащупал рукоять кинжала и вдруг вспомнил про факел, который торчал у него из-за пояса. Зажав факел под мышкой, он дрожащими руками высек искру из огненного песчаника. Но едва ленивое пламя занялось, как было погашено неведомо откуда прилетевшим снежным комом, а из начавших сгущаться сумерек раздался голос:

– Ты что, шельмец, делаешь! Мы тут лодьи секретим, а он нас засветить решил…

К Осу откуда-то сбоку приближались два призрака. Тот, что был поближе, левой рукой держал копье, а правая сжималась в недвусмысленный кулак. Он же негромко кричал, размахивая древком копья:

– А ну брось фитюльки! Брось, а то по хребтине получишь.

Ему тут же захотелось провалиться сквозь лед, уже не от страха, а от стыда за предыдущие страхи. Конечно, Служители сняли мачты, прикрыли лодьи парусами, и скоро, когда снег слегка припорошит полотняные холмики, разглядеть флот, закованный льдом, будет невозможно даже с ближайшего берега. Два Служителя в рясах из белого войлока приблизились к мальчишке локтя на два и наконец узнали Оса.

– Всё-таки прибился малец, – удивился один из них.

– Ох, и достанется ему, если жив останется, – пророчил другой.

– А ну, пошли к Нау, пока хоть он тебе уши надерет, – предложил первый и повлек мальчишку к ближайшей лодье, до которой оказалось не больше трех дюжин локтей.

Нау был начальником всего флота Холм-Гота, хотя ему было не так уж много лет, и он совсем недавно оделся в рясу Служителя. Всех, кто впервые видел его, удивляла его необычайная смуглость, и мало кто мог выдержать взгляд его огромных, совершенно черных глаз. Когда-то его, еще пятилетним мальчишкой, нашли среди трупов на чужеземном корабле, на котором похозяйничали Собиратели Пены, и с тех пор под его ступнями чаще была палуба, чем твердая земля. Единственным, что запомнил он из прошлой жизни, было его собственное имя, от которого Нау не пожелал отказаться, хотя ему и предлагали выбрать что-нибудь более привычное и благозвучное.

Флот, четыре с половиной дюжины лодий, стоял обычно в бухте Терпеливой на Беглом острове – от Храма полсотни лиг по суше и еще две лиги через Кривую Ветку, пролив, отделяющий остров от материка. Но Святители не ленились два раза в неделю отправлять к Нау гонцов, но не с вестями, а за ними. Мало кто мог так ясно слышать Голос, ниспосланный Творцом, и уж вообще никто не мог так ясно его толковать. А в воинском искусстве из всех Служителей с ним мог сравниться только Герант, который частенько ездил на остров, чтобы пофехтовать с Нау на мечах или секирах. И хотя рядом с мощным широкоплечим Герантом Нау казался худым, как щепка, их турниры проходили с переменным успехом.