Наша цель не в том, чтобы представить Аристотеля чрезвычайно современным. Мы стремимся понять его ответы на главные вопросы биологии. Что определяет нацеленность живого на результат? Это души, под которыми он имел в виду механизмы контроля, достаточно сложные, чтобы демонстрировать целеустремленное поведение. Что не дает живым существам распасться? Души – под которыми Аристотель подразумевал функциональную взаимосвязь между однородными частями. Как изучать живых существ? Редуцировать до составных частей. Но после мы все-таки должны собрать их воедино, потому что лишь так сможем понять, как они устроены.

61

Когда Аристотель желает убедить нас, что у живых существ есть цель и они не могут быть объяснены лишь материей, он апеллирует не только к красоте животных и тому, как они противостоят жестокости мира, но и к тому факту, что они развиваются определенным образом. В “Физике” Аристотель разбирает высказывание, приписываемое Эмпедоклу (трудно сказать, справедливо ли): “Части животных возникают по большей части случайно”. Отсюда аргумент: появление зубов у ребенка, если они появляются в правильном месте в правильное время, требует некоего целенаправленного процесса, обусловленного формальной природой. В книге “О частях животных” Аристотель возвращается к этой теме. Теперь его волнует позвоночник. Эмпедокл, по всей видимости, утверждал: позвонки разделены потому, что “при поворотах” позвоночному столбу “пришлось разломиться” и это “произошло при их возникновении”. Это не может быть правдой, возражает Аристотель. Ведь семя, из которого развился эмбрион, должно обладать потенциалом создавать позвонки. Именно поэтому “человек порождает человека”, а не, например, лошадь.

Формирование человеческого эмбриона по Аристотелю

Это одно из любимых высказываний Аристотеля. Оно глубоко истинно. Однако Аристотель лишь констатирует очевидное. Как именно человек порождает человека? Одно дело сказать, что Эмпедокл неправ, и совсем иное – показать, почему. Утроба, куда не проникает взгляд, обильно порождает догадки.

Решение Аристотеля – построить программу исследования, чтобы узнать, что происходит. Он изучает сорокадневный эмбрион:

Аристотель в “Истории животных” не говорит, где взял его[94]. По всей видимости, он изучил не единственный зародыш. Объяснение находим в другом месте: глубоко связанный с аристотелевской физиологией механистичный разбор того, как развиваются животные, и того, почему у живых существ иногда два пола, а иногда нет ни одного, и как эмбриону передается форма от родительской особи, и что такое наследственная изменчивость. То есть это, по сути, генетика. Мы видим также анализ изменчивости жизненного цикла и влияния среды. Короче, книга “О возникновении животных” является обзором того, как один человек порождает другого и как рыба порождает рыбу. Не считая “Истории животных”, это крупнейший труд Аристотеля. И самый выдающийся.

62

Репродуктивная биология оргиастична по содержанию, но стерильна по тону. Аристотель пишет: “Общим же для всех животных являются страстные желания и стремление к наслаждению, в особенности происходящему от совокупления”. Самцы лягушек, бараны и хряки призывают самок[95]; голуби “целуются”. Самки некоторых видов выражают желание течкой. Кобылы становятся похотливы, а кошки льнут к котам, но самки оленей спариваются, отступая, ибо самка часто не переносит самца вследствие силы натиска.

Самцы, конечно, начинают бои. Жеребцы, олени, хряки, быки, верблюды, медведи, волки, львы, слоны, перепела и куропатки вынуждены бороться друг с другом. Самцы оленей собирают самок около себя, роют землю и ревут на соперников. Стадные животные обычно воинственнее одиночных. И если самцы куропаток “сладострастны” и бьют яйца самок, чтобы те не насиживали и могли снова спариваться, то голуби гораздо смирнее и образуют пары на всю жизнь – хотя иногда самка может уйти к другому.

Все описанное – лишь прелюдия к половому акту. Аристотель пишет: “Животное, изливающее семя в себя, называется самкой, а в нее – самцом”[96]. Большинство самцов подходит к самке сзади. Акулы и скаты, однако, спариваются брюхо к брюху, дельфины – бок к боку, львы, рыси и зайцы – спиной к спине (вскакивая на самку), а змеи переплетаются. Он также пишет, что во время спаривания ежи стоят на задних лапах мордами друг к другу, чтобы не мешали иголки, что медведи принимают миссионерскую позу и что у верблюдов спаривание занимает целый день[97].

Однако основное различие между полами заключается не в топологии сношения, а в репродуктивной физиологии. Аристотель заявляет, что и самцы, и самки вырабатывают семя (sperma). Мужское семя он называет gonē и предполагает, что это “выделение доведенной до конечного разделения кровяной пищи”, которое, как и все конечные продукты обмена веществ, однородно по составу. Женское семя он называет katamēnia: менструальной жидкостью. Второе утверждение покажется современному читателю необычным, однако оно соответствует представлениям Аристотеля о физиологии.

Поскольку эмбриону необходимо питание, а кровь – это чистейшая для питательных веществ форма, очевидно, что месячные выделения, которые довольно-таки похожи на кровь, должны быть тем веществом, из которого образуется эмбрион. К тому же периодическая менструация может интерпретироваться как выделение неиспользованного семени, а это является удобным объяснением, почему девочки становятся способными зачать ребенка, лишь когда у них начинается менструация, и почему она заканчивается, когда они беременеют. Месячные выделения довольно похожи на сперму, однако менее однородны или хуже “сварены”, что не лишено для Аристотеля смысла: для него самки в меньшей степени “обладают теплотой”, нежели самцы. У женщин, может, и есть душа, но сердце у них холодное.