class="v">Но был у хозяйки сеттер —

И его боялся Исидор.

Хозяйка пропела:

— Иси-и-и-дор!

И сеттер понял:

— Иси!

Пропали маца и сидр,

А Исидор сказал:

— Мерси!

А сидр вылакал сеттер,

И, узнав по запаху сидр,

 Сказала хозяйка:

— На седер

Не приносят сидр, Исидор!

<1975?>

Вечный транзит

Посошок напоследок

Всё равно, что вода.

То ли — так,

То ли — этак,

Мы уйдём в никуда.

Закружим суховеем

Над распутицей шпал.

Оглянуться не смеем,

Оглянулся — пропал!

И всё мы себя подгоняем — скорее!

Всё путаем Ветхий и Новый Завет.

А может быть, хватит мотаться, евреи,

И так уж мотались две тысячи лет?!

Мы теперь иностранцы.

Нас бессмертьем казнит

Пересадочных станций

Бесконечный транзит.

И как воинский рапорт —

Предотъездный свисток…

Кое-кто — на Восток,

Остальные — на Запад!

Под небом Австралий, Италий, Германий

Одно не забудь

(И сегодня, и впредь!),

Что тысячу тысяч пустых оправданий —

Бумаге — и той — надоело терпеть!

Паровозные встречи —

Наша боль про запас.

Те, кто стали далече, —

Вспоминают ли нас?

Ты взгляни — как тоскует

Колесо на весу…

А кукушка кукует

В подмосковном лесу!

Ну что ж, волоки чемодан, не вздыхая,

И плакать не смей, как солдат на посту.

И всласть обнимай своего вертухая

Под вопли сирен на Бруклинском мосту.

Вот и канули в Лету

Оскорбленье и вой.

Мы гуляем по свету,

Словно нам не впервой!

Друг на друга похожи,

Мимо нас — города…

Но Венеция дожей —

Это всё-таки да!

В каналах вода зелена нестерпимо,

И ветер с лагуны пронзительно сер.

— Вы, братцы, из Рима?

— Из Рима, вестимо!

— А я из-под Орши! — сказал гондольер.

О, душевные травмы,

Горечь горьких минут!

Мы-то думали:

Там вы.

Оказались — и тут.

И живём мы, не смея

Оценить благодать:

До холмов Иудеи

Как рукою подать!

А может, и впрямь мы, как те лицедеи,

Что с ролью своей навсегда не в ладах?!

И были нам ближе холмы Иудеи —

На Старом Арбате, на Чистых прудах!

Мы, как мудрые совы,

Зорко смотрим во тьму.

Даже сдаться готовы —

Да не знаем кому!

С горя вывесим за борт

Перемирья платок,

Скажем:

Запад есть Запад,

А Восток есть Восток!

И всё мы себя подгоняем:

— Скорее!

Всё ищем такой очевидный ответ,

А может быть, хватит мотаться, евреи,

И так уж мотались две тысячи лет?!

<1975>

* * *

Какие нас ветры сюда занесли,

Какая попутала бестия?!

Шел крымский татарин

По рю Риволи,

Читая газету «Известия»!

<1976?>

Песенка о Диком Западе,

или

Письмецо в Москву,

переправленное с оказией

Вы на письма слез не капайте,

И без них — душа враздрыг!

Мы живём на Диком Западе,

Что и впрямь изрядно дик!

Но не дикостью ковбойскою.

Здесь иную ткут игру:

Пьют, со смыслом, водку польскую

Под московскую икру.

Здесь, на Западе,

Распроданном

И распятом на пари,

По Парижам и по Лондонам,

Словно бесы, —

Дикари!

Околдованные стартами

Небывалых скоростей,

Оболваненные Сартрами

Всех размеров и мастей!

От безделья, от бессилия

Им всего любезней — шум!

И чтоб вновь была Бастилия,

И чтоб им идти на штурм!

Убеждать их глупо —

Тени же!

Разве что спросить тайком:

— А не били ль вас, почтеннейший,

По причинным — каблуком?!

Так что вы уж слез не капайте,

И без них —

Душа враздрыг!

Мы живём на Диком Западе,

Что — и впрямь — изрядно дик!

<1976?>

После вечеринки

Под утро, когда устанут

Влюбленность, и грусть, и зависть,

И гости опохмелятся

И выпьют воды со льдом,

Скажет хозяйка: — Хотите

Послушать старую запись? —

И мой глуховатый голос

Войдет в незнакомый дом.

И кубики льда в стакане

Звякнут легко и ломко,

И странный узор на скатерти

Начнет рисовать рука,

И будет бренчать гитара,

И будет крутиться пленка,

И в дальний путь к Абакану

Отправятся облака.

И гость какой-нибудь скажет:

— От шуточек этих зябко,

И автор напрасно думает,

Что сам ему чёрт не брат!

— Ну, что вы, Иван Петрович, —