хотели защитить ученика, но вышло ровно наоборот. Стремление к безупречности как раз отличает нашего душегуба, он очень дотошен в деталях. Так что это, скорее, если не отягчающее обстоятельство, то уж явно ещё один подозрительный штрих.

– Жаль, если так. Я лишь хотел сказать, что не вижу в Анисиме тёмных демонов, о которых вы сказали. Вот здесь их полно, самого разного толка, – Ганеман указал на Полинину картину. – А его внутренние духи, мне кажется, желают лишь спокойствия и признания.

– Не буду спорить. В конце концов, это лишь рассуждения, их к делу не подошьёшь. Хотел у вас узнать ещё одну вещь. Мы нашли у Самокрасова много копий известных полотен. У вас часто практикуется такой метод преподавания?

– Не то, чтобы часто, но бывает. Я знаю, он любит копировать. У него очень неплохо получается. Я заметил ещё на первых курсах, что он помогал другим ученикам, сразу улавливал их стиль и легко мог закончить за них работу.

– Это ведь жульничество, разве нет?

– Он делал это лишь изредка и никогда не брал денег, насколько я знаю. Анисим сильно изменился за это время. Не могу сказать, что в худшую сторону. Был неотёсанным деревенским пареньком, потом поднабрался манер, связей, стал лучше одеваться, правильнее говорить. Возможно, богатые студенты именно этим ему и платили за помощь в учёбе, он всегда искал знакомств в среде состоятельных учеников. Но так и остался для них чужим.

– А что насчёт девушек?

– Барышни в нашем заведении до сих пор редкость, хотя двери открыты для всех. В новой группе есть сразу две. Не могу сказать, что Анисим с ними дружен, но и вражды я не заметил.

– Что ж, спасибо за помощь, Орест Максимович. Скажите, Самокрасова отчислят за азартные игры?

– Я буду ходатайствовать, чтобы этого не случилось, – Ганеман посуровел лицом, но отвечал уверенно. – Ему и так досталось от судьбы, пусть доучится оставшийся год. Он порвал связи с родными, я в какой-то мере отвечаю за него. Каждый имеет право на ошибку и на прощение.

– А если подтвердится, что он не только игрок, но ещё и убийца?

– На всё воля Жизуса, Дмитрий Александрович. Буду лишь надеяться, что это всё – череда ужасных совпадений, и Анисим непричастен. А ежели нет… Значит, в этом есть и часть моей вины. Недоглядел, не увидел зла. Буду взывать к его покаянию и милости судей.

«До чего же ответственный человек, – размышлял Митя, покидая кабинет преподавателя. – Переживает за студента как за непутёвого сына. Заслуживает ли он такого отношения?».

Разговор с Ганеманом ещё больше убедил Дмитрия в том, что педантичный Самокрасов как нельзя лучше подходит на роль Визионера. Перфекционизм и стремление к совершенству – есть природа что одного, что второго. Значит ли это, что оба человека – суть одно лицо?

Как бы ещё добыть прямых улик и отодвинуть с дороги адвоката?

*Тотошник – участник розыгрыша призов в тотализаторе, заядлый игрок.

Глава 21. В которой подтверждается, что мороженое – лучшее лекарство

«Всё-таки шарлот глясс* в такую погоду – лучший выбор», – мысленно похвалила себя Соня, аккуратно отломив ложечкой холодный десерт. Вот так – сверху вниз, чтобы в ложку попали и замороженные сливки с сахаром, и бисквит, пропитанный вареньем, и кусочек клубники маседуан*. И запить ледяным лимонадом.

Софья даже зажмурилась от удовольствия. А когда открыла глаза и посмотрела через большое окно на улицу – увидела на тротуаре рыжего кота, который так же жмурился, наслаждаясь солнцем.

Конец апреля в Москве выдался очень солнечным и тёплым. Здесь, на Кузнецком Мосту, где почти нет зелени, только каменные стены и булыжная мостовая, неожиданная жара чувствовалась особо явственно. Час пополудни, а всех снаружи уже разморило.

Хорошо, что в Сонином «убежище» – небольшой кофейне – царили тень и прохлада. Других пПосетителей не было, лишь буфетчик за кассой протирал и без того чистый прилавок. Тихо гудел вентилятор, покачивался прозрачный тюль на окнах, пахло ванилью и крокусами, расставленными на столах.

А ещё отсюда открывался отличный вид на улицу. Слева, чуть подальше, располагалось ателье некой мадам Шаттэ. Там сейчас стояла пышная дама в диковинном наряде, энергично обмахивалась веером и чихвостила какую-то девушку. Кажется, та забыла вовремя прислать извозчика. Справа находился магазин тканей товарищества Потапова. Шикарная витрина пестрела разноцветными рулонами, шелка и шифоны красиво переливались на солнце. У входа скучал белобрысый мальчик-посыльный, пытался вовлечь в игру кота, дёргая перед его мордой верёвочку с привязанным куском ситца. Котику было лениво. Он не хотел играть и вяло отмахивался лапой.

А почти напротив окна блестела золотая с голубым, поддерживаемая двумя амурами, вывеска «Модный дом месье Франка». Примерно двадцать минут назад туда вошла Полина.

Нет, разумеется, Соня вначале посоветовалась с сыщиком. Раз уж такое дело, и он сам предложил поработать в команде, было хорошим тоном поставить его в известность. Ну, и просто голос хотелось услышать, если честно. Такой приятный тембр по телефону. Митя ведь её похвалил за отлично сыгранную роль и за то, что обнаружила нестыковку в алиби. Напарнику надо доверять, он сам говорил, вот Соня и предупредила.

Встреча у кутюрье не давала покоя. Чего-то он явно недоговаривал, как показалось из прошлого разговора. Так что Соня решила за ним «присмотреть». Митя, как выяснилось, не очень возражал. Ему модельер был не так интересен и особых подозрений не вызывал. Другое дело – Анисим. От него сыщик попросил держаться подальше. Об этом можно было и не просить. Соне и самой не хотелось приближаться к нервному художнику, особенно после «рукоборного» поединка в студенческой столовой. К счастью, в последние дни на занятиях он не появлялся.

А вот Франк казался безобидным, но что-то скрывал. Так что Софья попросила Полину изобразить новую клиентку и войти в доверие к месье Жюлю. Самой не получится – он уже её видел и запомнил как стенографистку. Откуда у простого секретаря средства на дорогие наряды? А вот Полина – другое дело. Сыграть саму себя – дочку состоятельного купца – для неё не составит труда. И даже на руку, что характер у неё совсем не девичий. Может, Франку такая неординарная заказчица как раз придётся по нраву.

Полина, разумеется, пришла от идеи в восторг. Занятия в училище ей, кажется, уже наскучили. А тут новое приключение.

А вот и она. Сорок