Весь день она старательно избегала отца, и теперь у нее возникло желание спрятаться в какомнибудь темном углу. Но гордость не позволила. Ей нечего стыдиться. Крах с Себастьяном не ее вина, она была жертвой, поэтому заслуживала сочувствия, а не осуждения.

Когда французские двери раскрылись, у нее пересохло во рту. Элинор не хотела ни видеть, ни разговаривать с графом. И все же он ее отец, незачем устраивать сцену — несколько минут они вполне могут быть вежливы друг с другом. В конце концов это день свадьбы его младшей дочери.

Элинор осторожно шагнула навстречу. Но граф демонстративно отвернулся и прошел мимо, как будто она вообще не существовала.

Вот так демарш! Сначала она замерла, слишком пораженная, чтобы реагировать. Она недооценила его жестокости. Наверняка люди видели его грубый поступок и удивлялись, почему граф демонстративно игнорирует старшую дочь.

Элинор окатила волна унижения, и она поняла, что недооценивает и себя тоже. Она была уверена, что не нуждается в родительском одобрении, родительской поддержке, особенно если учесть тот факт, что граф был всегда равнодушен к ней, а порой откровенно недоброжелателен.

Это нельзя ни простить, ни забыть, но если бы он хотя бы признал ее, это могло бы стать началом новой жизни. Вместо этого граф выбрал публичное отречение от нее, уничтожив любой шанс к примирению.

Она почувствовала, что ктото из окружающих подошел к ней.

— Это был твой отец? — спросила тетя Джейн. — Я издали не рассмотрела.

— Нет, какойто незнакомец.

Элинор вернулась в Бат, словно в родной дом. Слуги приветствовали ее радушной улыбкой. Ее спальня была знакомой и уютной, давая чувство защищенности, которое требуется любой одинокой женщине.

Тетя Джейн продолжала оставаться для нее спасением и поддержкой. Элинор каждый день благодарила Господа за то, что в ее жизни появилась эта женщина. От Бьянки приходили письма с описанием всех замечательных мест, которые они с Уэверли посетили, и достопримечательностей, которые они видели.

Жизнь была приятной, хотя немного скучной. Что касается одиночества, то со временем, как Элинор надеялась, она привыкнет и успокоится.

К несчастью, переживания начали сказываться на ее физическом состоянии. Произошли изменения в фигуре, которые постепенно становились все заметнее. Порой ее одолевала такая усталость, что она закрывала глаза в ожидании, когда это пройдет. В иные дни начинал бунтовать желудок, запах некоторой еды вызывал тошноту. Причем симптомы появлялись и пропадали ни с того ни с сего, без всякой причины.

И еще приступы неодолимой сонливости, которые накатывали в самое неподходящее время. Она ложилась раньше спать и позже вставала утром.

Элинор делала все возможное, чтобы скрыть недомогание от тети Джейн, надеясь, что с окончанием жаркого лета пройдет и ее непонятная болезнь.

Но однажды утром, когда Элинор вставала в гостиной со стула, у нее вдруг закружилась голова. Ей пришлось ухватиться за стул, борясь с темнотой, которая грозила поглотить ее.

— Я вызываю доктора, — решительно заявила тетя Джейн.

— Вряд ли это необходимо. Просто небольшое головокружение, и все.

Однако тетя Джейн осталась непреклонной, вскоре Элинор уже осматривал местный врач. Она послушно отвечала на его интимные вопросы, которые приводили ее в замешательство. Бог наградил Элинор здоровьем, поэтому она редко встречалась с докторами. К тому же по его бесстрастному выражению она не могла определить, насколько серьезно ее положение.

Но что еще хуже, закончив обследование, доктор уложил инструменты в саквояж и ушел, не сказав ей ни слова. Беспокойство Элинор усилилось, когда в спальне с торжественным видом появилась тетя Джейн.

— Доктор ушел? Что он тебе сказал? Это очень серьезно, тетя Джейн?

— Учитывая обстоятельство, доктор подумал, что будет лучше, если с тобой поговорю я. — Тетя Джейн села на постель и взяла ее за руку. — Элинор, в начале следующего года у тебя будет ребенок.

Себастьян уныло смотрел на уходящую вдаль пустынную дорогу, решая, стоит ли по ней ехать. За последние два часа он не встретил никаких признаков жизни, за исключением парящей в небе птицы, или кролика, скачущего по открытому лугу. Он думал, что к этому времени уже случайно наткнется на какуюнибудь ферму, коттедж или просто жилище, где обитатели могут оказать ему помощь.

Себастьян мельком взглянул на небо, пытаясь определить дневное время. Утром он в такой спешке покинул гостиницу, что не завел часы, и теперь вынужден ориентироваться по солнцу.

Он с улыбкой оглядел пушистые белые облака. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что сейчас день, ему тепло и хочется пить.

Не важно. Он будет и дальше вести лошадь под уздцы, пока не найдет помощь. Взвешенная, логичная реакция на затруднительное положение — именно то, чего он не сделал несколько месяцев назад.

Потерпев неудачу с местью графу Хетфилду, а затем предав Элинор, он вынужден был критически взглянуть на свой образ жизни. И то, что он увидел, ему не понравилось.

Нужны перемены, решил он, и последние несколько месяцев изменили его. Он больше не ложился слишком поздно, редко играл, не пил ничего крепче бокала вина за ужином. Впервые в жизни проявил интерес к своим поместьям, регулярно присутствовал на сессии в палате лордов. Даже говорил о женитьбе, хотя сердце у него болело при мысли, что он проведет жизнь не с Элинор, а с другой женщиной.

Этвуд и Доусон шутили, что с трудом узнают его. Черт, он и сам едва узнавал себя.

Но самым полным и неожиданным изменением был его титул. Безвременная кончина дальнего кузена, не имеющего сыновей, принесла Себастьяну титул графа и существенную земельную собственность в дебрях Йоркшира. Туда он сейчас и направлялся, пока не захромала его лошадь. При быстром осмотре выяснилось, что нет подковы на левой задней ноге. Прикинув, что последний дом, мимо которого он проехал, остался далеко позади, он решил идти вперед. Себастьян надеялся, что без его дополнительного веса лошадь сможет продолжить путь, не причиняя себе особого вреда.

Дорога свернула вправо, и Себастьян обнаружил большого кота, мирно спящего на потемневших каменных воротах. Для бездомного он выглядел слишком упитанным, значит, гдето поблизости есть ферма или коттедж.

Он миновал густую рощицу, напоминавшую место прогулки с Элинор на пикнике у Эшфилдов. Почти все напоминало ему об Элинор, и как он ни пытался, не мог выкинуть ее из головы. И сердца.

Он был глупцом, позволив жажде мести уничтожить их отношения. Понадобилось несколько месяцев, прежде чем он понял, что зря нарушил обещание, данное бабушке. Дуэль с Хетфилдом не изменила бы прошлого, а он ради мести незаслуженно оскорбил Элинор. И это самое ужасное.

Себастьян много раз брался за перо, желая уладить случившееся, но тут же понимал, что вред, который он причинил Элинор, уже не исправишь. Он только мог надеяться, что память о ней со временем перестанет его мучить.