это придало сил даже тем, кто давно их потерял.

* * *

Отличное, просто отличное место для битвы подобрал Деметрий! Никак не обойти его войску, что идет к Новгороду. Прямо за ним переправа удобная, тут другой такой на много миль нет. Самослав осмотрел поле, и лесок, за которым спрячется конница, и овраг, который погонит отступающих франков в бутылочное горлышко, где их всех положат лучники. План будущей битвы был отточен до мельчайших деталей. Он не подразумевал героизма и подвигов. Князь с прошлой жизни терпеть всего этого не мог. Подвиг — это когда рядовой своей кровью искупает ошибки командира. Не нужно никакого героизма! Лучше пусть будет побольше мертвых врагов.

Поле было вымерено шагами. Вот тут станет пехота франков и алеманнов, тут — пехотные тагмы словен. Отсюда тяжелая конница пойдет шагом, здесь перейдет на рысь, вот тут — на галоп. Прогнали коней по нескольку раз. Нельзя боевого коня до времени утомить, уж больно много железа он на себе несет. Вроде бы готово словенское войско к будущей битве, только франков все нет. Князь даже беспокоиться стал, не случилось ли с ними чего по дороге. Но нет…

— Княже! — разведчик из недавних выпускников Сотни легко спрыгнул с коня и ударил кулаком в грудь. — Франки по воде уходят.

— Что??? — в голос спросили Деметрий и Самослав. На их лицах было написано неописуемое удивление.

— Плоты! — простонал Деметрий. — Да как же мы не учли это? Карает господь слепотой за гордыню нашу! Тьфу ты, пропасть!

— Плоты, — подтвердил всадник. — Идти туда смысла нет, государь. Не успеем. С берега стрелами их тоже не взять. Щиты из веток сплели.

— Государь! — к нему подскакал еще один гонец, но уже из Новгорода. — Беда, государь! В столицу поспеши. Франки вот-вот в город прорвутся!

— По коням, — сжал скулы Самослав. — На Новгород идем. У нас день в запасе будет. Если повезет, два.

За день до этого

Дагоберт хищно вглядывался вдаль, туда, где высились неприступные стены Новгорода. Пять камнеметов, наскоро собранных мастерами из далекой Романии бросали камни уже которую неделю, и без видимой пользы. Они лишь высекали град мелких осколков из городских стен, не причиняя им ни малейшего вреда. Лишь изредка камни помельче залетали в город, но это так, чтобы словене сильно не расслаблялись. Хотя, королю было плевать на горожан. У всего этого действа была совершенно другая цель.

С едой было скверно. Обозы из Австразии и Бургундии попадали сюда с большим трудом. И дело доходило до того, что в сопровождение отправлялась аварская конница, которая подошла к Новгороду два месяца назад. Всадники покружили по окрестностям и признали, что добычи там нет. Они тоже решили сосредоточиться на осаде столицы вендов, под завязку набитой всяческим добром. А уж во взятии городов авары толк знали. Их длинными осадами не удивить.

— Государь, извольте обедать, — один из лейдов пригласил его в шатер, куда уже принес котел с наваристым пахучим варевом. Воины взяли в какой-то стычке кожаные мешочки с застывшей каменной массой внутри и принесли ее королю. Догадаться, что это было несложно, и вот теперь Дагоберт с шумом втянул в себя ложку густой и жирной похлебки, куда были набросаны овощи и крупа. Хороша еда у вендов, для похода лучше не придумать. Ее куда меньше надо, чем осточертевшего зерна.

Дагоберт сыто рыгнул и откинулся назад. Да, мясо куда лучше, чем рыба. Хотя рыба куда лучше, чем древесная кора и лесные травы. Воины откровенно голодали, и лишь прямое обещание огромной добычи еще удерживало их от бунта. Франки могли развернуться и уйти домой, такое бывало не раз. И даже королю не было позволено переходить определенную грань в отношениях со своими подданными. Ведь в те времена король все еще считался вождем, и именно воины делали его таковым, поднимая на щит и трижды пронося по кругу. Ждать осталось совсем недолго…

— Ваше величество, — в шатер зашел щуплый носатый ромей. — У нас все готово.

— Хочу посмотреть! — Дагоберт резко вскочил, полный сил. Кровь бурлила и играла в молодом теле умелого воина.

— Извольте пойти за мной, — показал рукой ромей в сторону лесной опушки.

Дагоберт в нетерпении шел за мастером, едва не переходя на бег. Ему было любопытно, словно мальчишке. Ведь то письмо из Константинополя с предложением помощи он помнит до сих пор. Он тогда согласился, не раздумывая.

Длинный подземный ход продвигался на тридцать шагов в день. Воины работали по два часа, а потом менялись. Адский труд на пределе сил, и так почти два месяца… Земляной коридор с кровлей из деревянных жердей имел длину в несколько сотен шагов. Он начинался в зарослях и вел прямо к городской стене. Точнее, под нее. Это была самая тонкая часть работы. Бутовый фундамент, скрепленный жидкой глиной, не должен был дать трещину до самого конца. И искусный мастер не подвел. Под каменную подушку стены сделали целую серию подкопов, и теперь целый участок городских укреплений стоял на сотнях деревянных свай.

— К утру все будет готово, ваше величество, — коротко поклонился ромей. — Осталось только хворост принести и поджечь. Нам очень повезло, ваше величество. Лето жаркое, вода глубоко ушла.

— Я тебя озолочу! — выдохнул король. — Пусть только все получится!

Он вышел из коридора почти бегом. Он сам не мог себе признаться в том, что все это время его душил страх. Вдруг эта масса земли и камней обвалится, и он будет похоронен под ней заживо.

Зачем все это время бросали камни? Постоянный грохот должен был отвлекать защитников города. Когда подкоп подходит близко к стене, его становится слышно. Особенно ночью, когда другие звуки затихают. С первым подкопом так и случилось. Защитники города перебили франков, которые его копали, и завалили тоннель в двадцати шагах от стены. Именно после этого в город полетели камни. Их удары отвлекали защитников от истинной цели осаждавших, пока подкоп вели к другому участку стены. Венды, как и франки еще неопытны в осадах. Защитники купились, а Дагоберт впервые за несколько месяцев был по-настоящему счастлив.

В ту ночь он не спал ни минуты, и лишь мерил шагами свой шатер. Воин с трутом и охапкой соломы в руках уже давно скрылся в узкой норе подкопа и развел там огонь. Ночью острыми кольями пробили дыры наружу, чтобы не задохнулся огонь, а хорошая тяга воспламенила лес из подпорок. Сменился ветер, и в лицо Дагоберта прилетел запах дыма, лучший запах, что он чуял за всю свою жизнь. На стенах заорали и