…Из письма В.А.Корнилову брату А.А.Корнилову:

Хотя Берх и получил чин вице-адмирала, но моряки не воспринимали его всерьёз как командующего флотом. Он не имел никакого авторитета у офицерского состава, особенно у командиров кораблей и соединений, которые часто игнорировали исходившие от него распоряжения. Корнилов, понимая, к чему это может привести, нередко по своей инициативе дополнительно отдавал приказания, чтобы добиться выполнения указаний Берха.

Вот как описывает положение Владимира Алексеевича Жандр: «…Ему объявили, что по всем частям Черноморского управления он должен разделять ответственность с исправлявшим должность Главного командира, вице-адмиралом Берхом, а между тем, за пределами Штаба, он не имел официально никакой власти. 4 августа, в бытность начальника Главного морского штаба Его Императорского Величества в Николаеве, Владимир Алексеевич представил ему докладную записку о том, что, по существующему порядку, начальнику штаба неизвестно, какие доклады делают исправляющему должность Главного командира его канцелярия и начальник южного округа морской строительной части, и князь Меншиков сделал распоряжение о допущении Корнилова присутствовать при всех докладах, делаемых Главному командиру, и разрешил Владимиру Алексеевичу писать прямо к нему в затруднительных для Черноморского управления обстоятельствах. Вице-адмирал Берх имел большое доверие к Владимиру Алексеевичу, и нельзя не сказать, что при всяком другом Главном командире положение Корнилова, продолжавшего действовать в духе Михаила Петровича, было бы ещё тяжелее; тем не менее, борьба с препятствиями, противупоставляемыми ему людьми завистливыми или имевшими свои цели, становилась подчас и для его железной воли невыносимою. Следующий отрывок письма его к князю Меншикову от 14 сентября 1851 года подтверждает вышесказанное:

Действительно, много было тогда недовольных, многие даже считали Корнилова несправедливым. Но, во-первых, справедливость есть вещь относительная: почти всякий считает справедливым то, что делают для него, забывая, что, быть может, тем самым нарушаются интересы других. Корнилов же понимал это слово в разумном его значении, то есть что тот справедлив, кто соблюдает интересы большинства; почему нередко жертвовал частными интересами для пользы всего флота и тем возбуждал к себе нерасположение завистливой посредственности, которая не признаёт общей пользы приносимой другими, называет труды других вздором и пустяками и оскорбляется, когда отдают предпочтение заслугам; считая службу спекуляцею, она со злостью видит, что ей эта спекуляция не удалась, громко вопиет о несправедливости и требует от службы наград, повышений и обильных средств к жизни, забывая, что сама приносит ей только лень и бездарность. А во-вторых, оставаясь начальником штаба, Владимир Алексеевич должен был уже действовать самостоятельно; круг деятельности его по разным отраслям Черноморского Управления расширялся в 1851 и 1852 годах всё более и более; и если вспомнить, как добросовестно трудился он над проектами Лазарева адмиралтейства в Севастополе и преобразования Николаевского адмиралтейства, перебирая с инженерами планы адмиралтейств, привезённые им и другими из Англии; как неусыпно следил за постройкой кораблей, канонирских лодок, за всеми работами в Николаеве и Севастополе; если вспомнить, что для увеличения своей деятельности он заваливал работой своих приближённых, и что даже трудолюбивый, как пчела, адъютант его Железнов говаривал, что подчас выбивается из сил, но не может жаловаться, ибо Владимир Алексеевич всё-таки трудится гораздо более чем он, то, конечно, ни один мыслящий человек не осудит Корнилова за то, что в вещах маловажных он бывал иногда скор на решения; тем более, что всякий, кто решался представить ему основательные доказательства своей правоты или пользы своей идеи, всегда был им выслушиваем, и, убедившись в своей ошибке, он переменял решение…