северной Сибири и Дальнего Востока. А. В. Смоляк рассказывает, как нанайцам, 8‑тысячному народу рыбаков и охотников в низовьях Амура, трижды записывали фамилии: в 1897 г. (нанайцы были неграмотны, и им не было никакого дела до того, как их записывали), перед первой мировой войной (с тем же результатом), в 1926 г. (все они по-прежнему к этому году оказались без фамилий). У крупнейших народов Средней Азии до 30‑х гг. нашего столетия фамилии имело только меньшинство.

В каждой стране становление фамилий проходило многие этапы, причем разными путями и в разное время. Каждый из этих этапов по отдельности известен в антропонимической литературе, но пока еще нет работы, в которой они были бы сведены воедино.

1. Распространение фамилий, разумеется, не охватывало сразу всю территорию страны. Оно зависело от уровня социально-экономического развития; фамилии появляются раньше в районах наиболее развитых или теснее связанных с теми странами, где она установилась прежде.

2. Фамилия социальна. Она возникает в определенных социальных слоях, обслуживая их интересы. Более того, в сословном строе она стала сословной привилегией, и правящие слои сопротивлялись ее распространению в народных «низах». Только создание крупных централизованных государств со сложным полицейским, налоговым, административным и прочими аппаратами принудило «офамилить» все население. Однако и тогда привилегированные слои тормозили это. В Японии до так называемой революции Мэйдзи (1867) право носить фамилии принадлежало только господствующим сословиям. В России большинство помещиков имели фамилии к началу XVIII в., а миллионы их крепостных и в середине XIX в. оставались бесфамильными.

3. В одном социальном слое не все семьи сразу приобретали фамилию. В среде московского купечества еще при Иване Грозном некоторые уже носили фамилию, но и через 250 лет далеко не все московские купцы ее имели. По переписи 1816 г., в Кадашевской слободе 381 купеческая семья была с фамилиями, а 84 — без фамилий, в Семеновской слободе у 269 семей были фамилии, у 110 — не было.

4. Фиксация фамилии в документах очень отстает от ее появления. Например, упомянутая фамилия Гаврилов в дер. Раевка Звенигородского у., впервые документированная в 1840 г., — та же семья в предыдущих переписях записана без фамилии. Откуда же фамилия? Только за 100 лет до того, в документе 1747 г., обнаружен 30‑летний Иван Гаврилов — это отчество стало «уличной» фамилией, которая 100 лет переходила из поколения в поколение, недопускаемая в официальных документах.

5. Законодательные акты, делающие фамилию обязательной, всюду поздние: в Баварии — 1677 г., в Австрии — 1776 г., в Пруссии — 1794 г.; во Франции только Кодекс Наполеона объявил фамилию обязательной, т. е. первое проникновение фамилии в документы — это одно дело, а государственное установление обязательности фамилий — это другое.

Вся эта сложность делает трудносопоставимыми даты становления фамилий: по одной стране можно установить десяток дат — и каждая будет верной, но только в определенном контексте всего процесса.

Но главная трудность даже не в этом. Именование становилось фамилией постепенно. Становление фамилий означает не создание новых форм, а изменение функций существующих именований (отчеств, прозвищ и др.). Таков основной путь возникновения фамилий. В перспективе времени трудно заметить, когда отчество, прозвище или иное именование превратилось в фамилию. Обычно это совершалось незаметно и для носителей имени, и для окружающих. Но еще легче принять теперь за фамилию давнее именование, еще не бывшее фамилией, — ошибка, не редкая даже в научных работах, а вне их слишком частая. Учитель из Крыма прислал в Академию наук возмущенное письмо, гневно требуя наказать за клевету авторов, печатающих, будто у русских в древности не было фамилий: «а как же Илья Муромец, Алеша Попович?» Увы, он не одинок: у речного вокзала в Горьком, столице волжского пароходства, на огромном стенде объявлены приход и отправление теплоходов И. Муромец, А. Невский. Дошло до того, что на печатных страницах встречаем: А. Македонский, А. Навои. Ленинградская вечерняя газета с грустью пошутила, что, пожалуй, увидим «памятник П. Первому».

Чтобы отличать фамилию от иных видов именований, необходимо четкое и единое определение ее. В большинстве работ о возникновении фамилий отсутствует само определение фамилии. Может быть, из-за трудности отличить ее от прозвища, от отчества и других антропонимических именований? Кажущееся совершенно ясным часто оказывается самым коварным. Возможность высказывания: «это были уже фамилии, но еще не наследственные» — показывает, что в понимании «что такое фамилия?» нет ни четкости, ни единства. У разных исследователей, как и в разных источниках, один термин может иметь разные значения, и, наоборот, одно явление может обозначать разные термины (например, в России до XIX в. фамилию в современном смысле слова обозначали термином прозвище, а слово фамилия значило «семья»). Это еще полбеды, а беда — не замечать этого. При произвольном понимании спорных терминов вообще никакая наука не возможна.

Справедливо наблюдение М. Каминьской, что нет видимых признаков, которые позволили бы различать, где имеем дело с фамилией, а где с прозвищем. Но тут же исследовательница предлагает такой критерий: «Различаются они, однако, тем, что слово, служащее фамилией, утратило свое первоначальное значение, напротив, в прозвище по большей части это значение еще ощутимо». Это неверно и для фамилий и для прозвищ, не говоря уж о том, что степень этимологической прозрачности весьма зыбка и неопределенна; если взять только бесспорные, каждый приведет множество «прозрачных» фамилий (Кузнецов, Орлов, Иванов), но пусть он вспомнит прозвища своих одноклассников или учителей и попробует объяснить какого-нибудь Тюляя или Бака.

Может быть, признавать именование фамилией только с момента официального санкционирования? Но это как раз переносит на прошлое отношения современные. Исторически закон (писаный и неписаный) не создавал фамилий, он лишь закреплял за ней юридическую силу. Закон утверждал сложившуюся антропонимическую ситуацию, а не формировал ее.

В основу различения фамилий и прозвищ кладут ее устойчивость. Но это определение не годится. Прозвище нередко сопровождало человека всю жизнь, не став фамилией. Например, четыре фамилии женщины, трижды выходившей замуж, не превращаются в прозвища.

При разработке Кодекса законов о браке и семье возникла необходимость научно определить термин фамилия. Главное управление загса СССР обратилось к группе ономастики Института этнографии АН СССР. В результате обсуждения принято такое определение фамилии: наследственное имя семьи, устойчивое не менее как в трех поколениях.

Список литературы

Ссылка в тексте

Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI в. М., 1977.

Г. Н. Анпилогов

Архипов Г. А. Фамилии, образованные от удмуртских слов // Вопросы финно-угроведения. Саранск, 1975. Вып. 6.

Г. А. Архипов

Баранникова Л. И. Некоторые особенности современного состояния диалектной лексики // Вопросы русской диалектологии. Куйбышев, 1965.

Л. И. Баранникова

Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения // Ономастика Поволжья. III. Уфа, 1973; Русские фамилии тюркского происхождения // Этнография имен. М., 1971.

Н. А. Баскаков

Бірыла М. В. Беларуская антрапанімія. Мінск, 1966.

Н. В. Бирило

Бондалетов В. Д. Словарь условного языка арзамасских ремесленников // Вопросы русской диалектологии. Куйбышев, 1965.

В. Д. Бондалетов

Бражникова Н. Н. История говоров Южного Зауралья, по данным фамилий // Антропонимика. М., 1970.

Н. Н. Бражникова

Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского