В описании России, сделанном в 1807 г. французским путешественником, мы видим такую характеристику столицы: «Большинство предметов роскоши можно найти в Петербурге в таком огромном количестве и в таком великолепном качестве, что бесполезно привозить их из-за границы, по крайней мере, для потребления в самом городе. Особенно здесь любят предметы из драгоценных металлов. В городе работают 183 ювелирных мастерских, из которых 44 русских и 139 иностранных. Сверх того, огромное количество золотых и серебряных дел мастеров. Блеск двора и роскошь вельмож и богачей сделали так, что в этой столице стремление к излишествам стало совершенно обычным».

Впрочем, Наполеон дал своему послу возможность попытаться перещеголять русских в расточительности. На содержание посольства и на то, чтобы давать постоянно приемы, Коленкур получил от императора 800 тысяч франков ежегодного содержания плюс 250 тысяч франков на расходы «по устройству» в Петербурге. «Я даю вам карт-бланш на все расходы вашего посольства, — сказал Наполеон. — Нельзя, чтобы у нас был вид разбогатевших буржуа. Французский двор не должен быть ни мелочным, ни маленьким. Наш русский брат любит роскошь и празднества… ну что ж, будьте несравненны…»

Нужно сказать, что Коленкур строго выполнил наставления своего повелителя. В Петербурге еще долго будут рассказывать об ужине на 400 персон, данном французским посланником, где груши, каждая из которых стоила по 100 серебряных рублей, и вишни по одному серебряному рублю штука подавались с такой расточительностью, что «казалось, что они стоили по 20 су за фунт».

Особое впечатление на Коленкура произвели петербургские парады, особенно если учесть, что посол наблюдал их не со стороны, а сидя на коне подле молодого царя. Вот что посланец Наполеона записал в своем отчете в январе 1808 года: «Здесь все говорят только об униформах, мечтают только о блистательных мундирах, которые будут надеты на Крещенский парад. Все они теперь на французский манер, у генералов шитье, у офицеров эполеты, у солдат плечевые портупеи вместо поясных. Музыка играет во французском стиле, марши французские, экзерциции французские». «Одновременно в параде участвовало до 20 тысяч солдат, а часто и 30 тысяч, — рассказывал позже Коленкур. — Нужно сказать, что войска эти были восхитительны как по своему порядку, так и по блеску униформы. У каждого кавалерийского полка была своя масть лошадей: черные, серые, гнедые и т. д. Полковниками были самые знатные российские вельможи, которые расходовали безумные суммы на роскошную униформу своих частей. Особенно блистал кавалергардский полк, созданный Павлом I… Среди самых красивых выделялся также Лейб-гвардии гусарский полк, которым командовал князь Четвертинский, брат госпожи Нарышкиной. Это был самый элегантный полковник, которого можно было видеть. Его алый ментик и доломан были просто покрыты золотом, а богатый мех еще лучше оттенял его прекрасное лицо. Он добился, чтобы кони его полка были черными, и этот сверкающий аспидно-черный цвет, великолепно контрастируя с алым цветом мундиров, производил незабываемое впечатление. Конская амуниция и оружие, все было покрыто золотыми украшениями…»

Александр добился своего. Тонкая лесть царя, петербургские красавицы и сверкающие батальоны гвардии, блеск балов и роскошь празднеств сумели заслонить от Коленкура многие серьезные политические процессы. В результате, несмотря на порой очень точные наблюдения русского общества, которые можно найти в рапортах французского посла, он оказался абсолютно слепым в отношении Александра, которому, как кажется, даже доставляло удовольствие играть в игру с несколько наивным генералом.

Впрочем, какими бы ни были послы, французские в России и русские во Франции, главам обоих государств пришлось в это время (в конце 1807 — начале 1808 г.) принимать ряд важнейших внешнеполитических решений, проистекавших из условий союзного договора. Как уже отмечалось, российская сторона должна была осуществить посредничество во франко-английских переговорах и попытаться склонить Великобританию к подписанию мира. Но русское посредничество было отклонено англичанами; зато, прекрасно понимая, чем грозит Великобритании русско-французское сближение, английское правительство решило действовать немедленно и жёстко.

Первый удар англичан пришёлся по Дании… Почему была выбрана Дания? Дело в том, что эта страна находилась в традиционно дружественных отношениях с Россией, хорошие отношения складывались у датчан и с Наполеоном. Ясно, что Дания могла быть вовлечена в континентальную коалицию против Британии, а датский флот издавна славился как один из лучших европейских флотов. Если бы датские морские силы объединились с русскими, господству англичан на северных морях пришёл бы конец.

Понимая это, летом 1807 г., сразу после известия о заключении Тильзитского мира, английское правительство с неожиданной для него быстротой подготовило морскую экспедицию против нейтральной Дании. Если для содействия русским англичане никак не могли собрать ни флот, ни войско, здесь всё было решено в несколько дней. В конце июля 25-тысячная английская армия была погружена на корабли и отправилась к берегам Дании. 16 августа 1807 г. британские войска, под командованием знаменитого в будущем лорда Уэлсли[37], высадились на датском берегу и, нанеся поражение небольшой датской армии у местечка Кёге, обложили столицу королевства. Мощный британский флот блокировал Копенгаген с моря. Английское командование предъявило датчанам ультиматум — сдать весь военный флот на «хранение» в Англию, с обещанием вернуть его в конце войны. Но датчане с негодованием отвергли этот наглый ультиматум и вступили в борьбу.

Британские войска и флот не имели возможности предпринять правильную осаду сильной крепости, а тем более опасались огромных потерь и неудачи в случае попытки штурма. И поэтому они просто-напросто решили применить бомбардировку мирного города. Тогда этот метод уже существовал, только использовались для бомбардировки тяжёлые мортиры, стреляющие разрывными снарядами (бомбами). Кроме того, англичане, как передовая в техническом отношении нация, употребили для обстрела города и последнее слово тогдашней науки, «ракеты Конгрева» — небольшие пороховые ракеты, которые действовали как зажигательные снаряды. Со 2 по 5 сентября, в течение почти трёх суток, тысячи бомб и ракет обрушились на датскую столицу. Более 30 % зданий города было сожжено или разрушено, погибло около 2 тыс. гражданских лиц, а также около 3 тыс. солдат, ополченцев и моряков.

Несмотря на отважную оборону, комендант столицы, чтобы избежать полного уничтожения Копенгагена и его мирных жителей, подписал капитуляцию. Англичане ворвались в порт и захватили там 18 датских линейных кораблей, 11 фрегатов, 14 разнообразных боевых кораблей меньшего размера и 26 канонерских лодок. Сверх того, джентльмены с туманного острова сожгли три линейных корабля, находящихся в доках, а через несколько дней, как разбойники, скрылись с добычей.

Пиратское нападение на Копенгаген сделало в отношении Дании больше, чем могли бы сделать угрозы Наполеона. Министр иностранных дел этого королевства написал послу своей страны в Париже: «Английская агрессия разрушила наш нейтралитет и сделала нас естественными союзниками Франции. Пусть Франция знает, что мы теперь никогда её не покинем и что у неё нет более преданных союзников, чем мы».