– Не тут, не тут! – взмолилась Рута и вдруг заулыбалась, насмешливо и высокомерно, глядя куда-то за плечо Эдуарда.

Король обернулся. К ним направлялся танцующей походкой мрачный ставленник Императора – Алекс Ганарник.

– Грешник? – сам себя спросил Эд.

…Пропасть словно была бездонной.

– Да-а-аша! – кричала Марина, проваливаясь в безумную пустоту, из которой время от времени материализовывались адские создания и рвали когтями их измученную плоть. От них не было пощады, боль сводила с ума, спастись было невозможно.

– Тише-тише, – успокаивала Марину Даша, такая же исцарапанная, с ввалившимися глазами и обугленными крыльями…

– У тебя крылья! Крылья! – опять сорвалась на крик Марина. – Они поэтому тебя обходят!

– Какие крылья? – удивилась Даша, обернувшись.

Приближающееся к ней чудовище с разинутой пастью отшатнулось, напоровшись на взгляд Дарьи, заскулило, сжалось, – но ад продолжался, и крыльев Дарья не заметила.

Падение закончилось в декабре. Они находились на пустынном берегу. Марина, вся в крови, смотрела на Дашу:

– Ты действительно беременна, – она взглянула на треснувшие часы, размазанные по острым выступам скалы. – Декабрь на исходе, странные часы идут верно, – и разрыдалась. – Прости меня, Дарья, прости… – Марина упала на землю. – Прости меня, ангел!

Даша подняла голову, всматриваясь в серое небо.

– Что-то очень тихо, Марина, – сказала она. – Мне это не нравится.

Неожиданно раздался грохот, пошел ливень, сильнее и сильнее.

– Марина! – закричала Даша и схватила Марину за руку.

Поток воды столкнул их в разверзшийся океан и закрутил. Они отчаянно боролись со штормом и бурей. Вода кишела змеями и чем-то еще, на что не хотелось и смотреть, это что-то разрывало одежду, резало ноги и руки крепкими клещами и шипами.

Их выбросило на мель в начале февраля. Они оказались на крошечном островке из сваленных в кучу обломков деревьев, скелетов животных и людей.

Даше стало плохо, она рожала.

– Восьмимесячный? – задыхаясь, спросила она.

– Восьмимесячный, – прошептала Марина и плача, размазывая кровь и слезы по лицу, стала принимать роды…

Боль была сильной – особая боль рождения, специально приготовленная для одной женщины, она была чудовищной. Даша умирала, а Марина седела по мере того, как заглядывала в измученные смертью и болью сиреневые глаза.

Дети родились в следующем феврале, муки рождения продолжались двенадцать часов… Все заволокло болью, все стало красным, Марина тоже слилась с Дашиной болью… они кричали вместе, пронизанные одной каленой стрелой боли, потом этих стрел стало больше и больше, Марина попыталась посчитать наконечники, но сбилась и попыталась затолкнуть стрелы боли в землю, но земля не принимала и возвращала их Марине… Реальность и нереальность смешались. Когда все закончилось, два родившихся мальчика были годовалыми…

Марина не смогла осознать все это и в отчаянии закричала:

– Боже, не оставь ее!!! Все же ангел Твой! – а сама, будучи уже не в силах совладать с рассудком, подбежала к краю острова и кинулась в пропасть, вместе с водой и кровью…

– Марина? – позвала Даша, приходя в себя.

Вновь пошел дождь… Дети ползали вокруг Даши, а она набиралась сил. Выползающие на берег страшного острова твари тут же шарахались в сторону, лишь приметив сияние огромных крыльев.

– Марина? – опять позвала Даша, но ответа не было.

Через некоторое время Дарья поняла, что Марины больше нет, она сгинула здесь.

– Не оставь ее, – шепотом попросила куда-то Даша, – не оставь, ибо не ведала она, что творила!

Кроваво-лиловый океан у подножия крохотного острова, где находились Даша и дети, начал переливаться; яркое свечение, спиралью поднимаясь из океана, поплыло вверх.

– Марина… Спасибо, – Даша поблагодарила и стала проваливаться в небытие…

Остров исчез, его заменил холод арктических просторов, мерцающий снег. Огромная львица красно-коричневого цвета подбежала к Дарье и, лизнув ее в щеку, легла рядом. Даша уткнулась в нее бессознательно, пытаясь согреться. Малыши подползли к Чарлет, ручками принялись толкать ее в мягкий живот. Львица приподняла мощную лапу и пустила малышей к себе ближе, вытянувшись огромной горой тепла и любви. Чарлет урчала, прикрыв малышей лапой, а те сосали ее, кормясь молоком львицы, словно это было совершенно естественно.

– Ну, вот вы где! – рядом появилась Сова. Она стянула плащ и накрыла Дарью, а потом присела около малышей. – Вот в пекле-то я и не додумалась вас искать. Это уже вышло за рамки любых изменений Констант, – Сова разозлилась, ее лицо стало безжалостным и холодным. – Ну, братец! Чарлет, подкорми детей и оставайся с ними, скоро я вытащу всех!

Чарлет блаженно заурчала, с удовольствием отдавая силы и тепло малышам.

– Ха! – Сова усмехнулась. – Мамочка нашлась! Чуть не забыла! Парни, два имени – Ригден и Рожден! Разбирайте, кому какое нареченье нравится. Чарли, помоги своим детям! Я скоро!

И девушка, обернувшись белой полярной птицей, воспарила в немыслимые небеса, сотворенные из огня и холода.

– Егор, – позвала Юнона и, пошатываясь, зашла в темную комнату.

Положив голову на стол, Егор спал, измотавшись за последние трое бессонных суток. Он так и заснул здесь, не разбудив Юну. Юнона поставила на стол свечу и обняла спящего Егора за плечи. От его волос пахло дымом постоянных городских пожаров, одежда провоняла бензином, маслом…

– Юна? Юна, зачем ты встала, тебе нужно больше спать! – встрепенулся Егор.

– Я испугалась во сне, что потеряла тебя, и проснулась.

Егор посадил Юну на колени и, обняв, уткнулся ей в плечо. Глаза сами закрывались от усталости. За последнее время Егор похудел и осунулся.

– Егор? Родители. Что-то узнал? – тихо спросила Юнона.

– Не нашел, любимая, не нашел еще. Но, вот увидишь, обязательно найду, только тебе нужно поправиться, я за тебя отвечаю перед ними. Ты должна их встретить здоровой.

Егор помолчал.

– Возможно, после пожаров они где-нибудь спрятались, найдем, всех найдем… – Егор вздохнул и задремал.

Юна положила подбородок на голову Егора и, обхватив ее руками, задумалась.

Егор обманывал Юнону. После того, как служба СС под руководством его отца огнем начала вычищать кварталы христиан, пожар перекинулся на остальные районы города, сгорели почти все дома и сооружения. Погибло очень много людей, в том числе и родители Юноны. Погиб и сам генерал Торин. Когда Егору посочувствовали, он лишь сказал: «Поднявший меч от меча и погибнет»…