Кое-как выдавив из себя эту вопиющую в своей невероятности информацию, парень выдохнул так, словно бы из него вдруг разом вышел наружу весь воздух. Из-за гробовой тишины, которая повисла в ответ на его фразу, Джу почему-то стало страшно поднимать взгляд на Гейба. Поэтому он продолжал нервно грызть собственный палец и с пристальным вниманием изучать асфальт. Неожиданно для него, мужчина вдруг мягко стукнул его по руке, выбив ее, тем самым, у него изо рта.

— Хватит себя жрать, — с какой-то непонятной тоской в голосе обронил Гейб.

Удивленный такой странной реакцией, Джу все-таки поднял на него свой внимательный взгляд. И он заметил, что на лбу мужчины пролегли тяжелые, сосредоточенные морщины, а взгляд его обычно лучистых глаз, заметно погас и выглядел каким-то тусклым и стеклянным.

— Три дня, Джу, — глухо резюмировал Гейб, — Но если ты опять, вдруг, что-нибудь натворишь, то я клянусь, что собственноручно тебя удушу. И это вовсе не шутка!

Парень поспешно закивал. Он прекрасно понимал, что, судя по всему, Гейб и так его уже задушит, если узнает, во что он недавно вляпался. Так что терять ему, по сути, было нечего…

Озвучив свое решение, Гейб встал со скамьи и, вопреки своему обычному поведению, задумчиво побрел куда-то вдоль по улице, засунув руки в карманы пальто. Джу смотрел ему вослед и думал, что мужчина как-то весьма странно отреагировал на озвученные им планы Тэуса. Гейб не изумился, не возмутился и даже не рассмеялся над их явной абсурдностью. Было больше похоже на то, что он просто расстроился из-за услышанного, нисколько этому не удивившись. Хотя… Тэус ведь, действительно, был давним другом Гейба. Джу даже слышал, что раньше они были приятелями не разлей вода. И, возможно, поэтому Гейб мог заранее знать о том, что у Тэуса бывали подобные бредовые идеи. По-видимому, из-за этого он и отреагировал так необычно. Ведь Гейб мог расстроиться, к примеру, из-за того, что заключил, что у его друга просто непоправимо едет крыша.

«Главное сейчас то, что он согласился дать мне эти три дня», — воодушевленно подумал Джу.

Поэтому нужно было срочно действовать, придумывая подробности плана чуть ли не на ходу. Хотя, если говорить честно, то Джу и сам еще не до конца понимал, чего именно он хочет добиться. Но, по крайней мере, он уже точно знал, что конкретно он жаждет предотвратить. А это уже, собственно, и есть твердая основа для плана дальнейших действий.

* * *

Мари неподвижно и апатично лежала на кровати, задумчиво уставившись в белый потолок. За прошедшие несколько часов, пока она так лежала, девушка успела изучить все мельчайшие трещинки на его штукатурке, а также составить из этих трещин и различных пятнышек всевозможные картинки, что позволило ее, однако, хотя бы немного провентилировать мозг. И пусть даже конструктивно подумать о сложившейся ситуации у Мари пока что не получалось, нужно же ей было хоть с чего-то начать. Поэтому и такая вот попытка окончательно успокоиться и принять события такими, какие они есть, уже была для нее хоть каким-то движением вперед.

Предложение собрать свои вещи, пока ей готовят место в одной из палат общего отделения, которое ей выдвинула медсестра, прозвучало для Мари довольно абсурдно. А что ей, по сути, было собирать? О каких, вообще, вещах могла идти речь? И поэтому, не смотря на то, что девушка покладисто кивнула в ответ медсестре, про себя она решила, что та сказала это просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Это было странно, наблюдать как в недружелюбной, по своей природе, атмосфере психушки люди усиленно пытаются сделать вид, что ничего особенного вокруг не происходит. Вот и она сейчас с готовностью включилась в эту глупую игру, лишь бы только максимально облегчить свое, и без того уже незавидное, положение. Размышляя таким образом, постепенно приходишь к неутешительному выводу, что и вся остальная жизнь в обществе, вообще-то, построена на условиях подобной идиотской игры. Все вокруг лишь прикидываются нормальными и дружелюбными, усиленно делая вид, что они не замечают всю ту откровенную фальшь, которая во всем этом сквозит.

«А, может, я так думаю просто потому, что я социофоб? — предположила девушка, — Большинству людей же комфортно в обществе, каким бы пустым и лживым оно ни было…».

Вот и сейчас, Мари лежала на кровати и думала о том, что предпочла бы остаться здесь, в полном одиночестве. В то время как перспектива переселяться в общее отделение, да еще и для того, чтобы с кем-то там общаться, и, таким образом, снова социализироваться, как-то совершенно ее не согревала. Но никакого выбора у Мари, к ее сожалению, не было.

«А может я, и вправду, чокнулась? — невесело размышляла она, — Разговариваю с вымышленными людьми, веду себя агрессивно, страдаю паническими атаками и манией преследования. Где вот сейчас, к примеру, мой аммонит? Куда он вдруг загадочно исчез? Да и был ли он у меня вообще? Конечно, можно дождаться прихода Энни и спросить у нее, но вот только я уже совсем не удивлюсь, если она вдруг ответит, что не понимает, о чем идет речь…, — девушка смахнула скопившуюся влагу со своих длинных ресниц. На душе ее скребли кошки, — Я ведь никогда не знала, о чем обычно думают люди в психушках. Или что они чувствуют… А вдруг они все чувствуют что-то подобное? Или же они, также как и я, просто не могут никому ничего доказать?».

Ну, ничего, вот переведут ее сегодня в общее отделение, и она получит шанс поговорить обо всем этом с другими психами. Ведь кто вообще знает, сколько времени она еще здесь проведет? И, может, ей уже стоит начать задумываться о том, как теперь устраивать свою жизнь здесь, в условиях сложившихся обстоятельств?

«Три месяца, она сказала, — вновь недоверчиво подумала Мари, — Три чертовых месяца! Как такое вообще возможно? В каком бы там ступоре я ни была, неужто уж совсем ничего не соображала?! Да еще и Энни, к тому же… Неужели уж она так сильно злится на меня, что решила приходить лишь изредка, чтобы убедиться в том, что я все еще жива? Или что? Что я вышла, наконец, из ступора? Или что больше ни на кого не брошусь? Неужели ей даже не интересно, как я себя чувствую? И она не хочет посмотреть на меня собственными глазами, а удовлетворяется невнятными рассказами врачей по телефону? Да и звонит ли она им вообще? Ведь Энни же знает, что я пережила кому… А что если они мне просто врут? Вдруг они что-то сделали с ней и теперь пытаются скрыть это от меня? — Мари порывисто села на кровати, — Так!! Стоп!! О чем ты сейчас вообще?! И кто такие эти загадочные, злобные „они“? Жуткие пришельцы, которые вступили против тебя во вселенский заговор? Или кто? А, может, у тебя, и вправду, уже просто едет крыша? Может тебе лучше успокоиться, наконец? Энни придет сюда, когда ей сообщат, что ты вышла из состояния ступора. Кто знает, а может ей просто тяжело было видеть тебя настолько невменяемой? Поэтому давай пока обойдемся без паники и всяческих печальных настроений? Вместо этого, лучше подумай о том, что ты будешь делать дальше».

А что она, действительно, будет делать дальше? На самом деле, это весьма хороший вопрос. Но, однако, ответить на него совсем не так просто. Ведь для того, чтобы понять, что делать, необходимо, для начала, понять, что происходит. Но ведь и с этим все тоже обстоит далеко не однозначно…