И тут земля и камни фейерверком взлетели вверх, сбив Бена с ног. Он выпустил медальон и шмякнулся спиной о твердую почву. От удара перехватило дыхание. Червяк-переросток возвышался над ним, тело наклонилось вперед, зубастая пасть приближалась.

Бен резко крутанулся, пытаясь увернуться, понимая, что опоздал, что не успевает. “Медальон! — подумал он. — Я должен…»

И тут что-то непонятное, еще больше, темнее и злее монстра, обрушилось с неба. Огромные когти вцепились в извивающееся тело, рванув его вверх и назад. Клацнули гигантские челюсти, напрочь откусив безглазую голову. Голова с еще разинутой пастью упала, откатилась прочь, заливая все вонючей кровью, но тело продолжало судорожно биться. Огромные челюсти клацнули еще раз и еще, и монстр затих.

Страбон бросил то, что осталось от чудища, взмахнул крыльями и медленно приземлился. Сапожок с Ивицей уже неслись к ним с дальнего конца лощины.

— От тебя действительно сплошные неприятности, Холидей, — прошипел дракон. Рогатая голова наклонилась, и желтые фонари глаз вперились в Бена. — Сплошные.

— Знаю, — сумел выговорить Бен, хватая воздух ртом и поднимаясь. — Но все равно спасибо. Подлетевшая Ивица повисла у мужа на шее.

— Спасибо тебе, Страбон, — эхом повторила она, чуть ослабив объятия, чтобы взглянуть на дракона. — Ты ведь знаешь, как много он для меня значит. Большое тебе спасибо.

Страбон шмыгнул носом:

— Ну, если я дал тебе повод улыбнуться, то я рад, — заявил он. В голосе чудища явственно прозвучали довольные нотки.

— Как ты узнал? — поинтересовался Бен. — Когда мы уехали, ты спал.

Дракон сложил крылья, и глаза его засияли.

— Пустоши принадлежат мне, Холидей. Они мои. Это все, что у меня осталось от того, что когда-то не имело конца. Следовательно, порядок в них тот, какой устанавливаю я. Никакая иная магия, кроме моей собственной, здесь недопустима. И если кто-то лезет на мою территорию, я узнаю об этом немедленно. Даже во сне. Я узнал об этой твари, как только она появилась. — Он помолчал. — Ты знаешь, что это такое? Бен с Ивицей помотали головой.

— Это червь. Ч-е-р-в-ь. Обыкновенный червяк, превращенный в хищника. Капни на него водой, и он вырастает до таких вот размеров. — Страбон глянул на разодранные части монстра и сплюнул от отвращения. — Трогательный повод нарушить мой отдых.

— Снова Райделл, — спокойно заметил Бен. Страбон повернулся к нему.

— Не знаю, как насчет Райделла, — мягко прошипел он, — но хорошо знаю ведьм. Ведьмы просто обожают червей.

Бен тупо уставился на дракона.

— Ночная Мгла? — выдохнул он наконец. Дракон поднял голову:

— Помимо всех прочих. — Зевнув, он поглядел на восток. — Пора возвращаться в постельку. Постарайся остаться в живых, пока не выберешься из моих владений, Холидей. За их пределами я за тебя ответственности уже не несу.

С этими словами он расправил крылья, взлетел и скрылся вдали. Бен с Ивицей проводили его взглядом. Сапожок постоял возле них, потом, по приказанию Бена, пошел ловить Криминала.

Ивица стерла с лица Бена кровь краешком своей рубашки. Помолчав, она спросила:

— Может Ночная Мгла быть замешанной во всем этом деле?

Бен пожал плечами:

— С Райделлом? А зачем ей это? Улыбка Ивицы стала жесткой.

— Она ненавидит тебя. А это вполне веское основание.

Бен рассеянно посмотрел на пустынные холмы, залитые солнцем. Ивица погладила его лицо и легонько поцеловала.

— Она всех нас ненавидит.

Бен кивнул. Ему внезапно пришла в голову совершенно иная мысль.

— Ивица, — произнес он, — я вспомнил, где видел райделловских монстров. Всех троих. Сильфида даже сделала шаг назад:

— И где же?

Бен посмотрел на жену. Глаза его были полны изумления.

— В книге.

КЫШ-ГНОМ

В то утро Мистая проснулась рано и обнаружила, что впервые с момента появления в Бездонной Пропасти осталась одна. Сначала она не поверила. Ночная Мгла никогда прежде не оставляла ее. Поднявшись на рассвете, хмуром и туманном, девочка огляделась, ожидая появления хозяйки пропасти. Когда ведьма не появилась, Мистая позвала ее. Когда та и после этого не появилась, Мистая облазила все уголки поляны в поисках учительницы. Никаких следов. Мистая вдруг почувствовала облегчение. За последнее время произошли некоторые изменения, в основном в ее взаимоотношениях с ведьмой. Вначале Ночная Мгла проявила себя как доброжелательный, полный энтузиазма учитель, товарищ в мире магии, жаждущий поделиться знаниями, тайный друг, способный обучить Мистаю владению необычной силой, которой девочка обладала. Ночная Мгла сказала, что Мистая находится здесь, чтобы узнать правду о правах, данных ей по рождению. Чтобы найти способ помочь отцу в борьбе с Райделлом из Марнхулла. Девочке было приятно видеть результаты их совместных усилий и чувствовать, как растет ее собственное мастерство. Но почему-то все это постепенно куда-то подевалось. Райделл и права по рождению больше не упоминались, вообще мир, находящийся за пределами Бездонной Пропасти, практически исчез из разговоров. Все, что имело теперь значение, — насколько быстро и покладисто Мистая выполняет указания ведьмы. Терпение, которое вначале казалось у ведьмы железным, испарилось. Разнообразия в занятиях тоже больше не наблюдалось. Вот уже много дней подряд они не делали ничего, кроме монстров. А если не творили чудовищ, то говорили о них. И от этого взаимоотношения между ученицей и учителем сильно пострадали. Мистае теперь казалось, что вместо того, чтобы еще больше сблизиться, они с Ночной Мглой все больше и больше отдаляются друг от друга. Похвалы и поощрения сменились критикой и недовольством. На девочку посыпался поток упреков. Мистая плохо старается, несобранна. Не думает как следует. Девочке стало уже казаться, что она дошла до той стадии, когда вообще ничего не делает правильно.

Когда Мистая сотворила робота — еще одно создание из книжки отца, — Ночная Мгла сказала, что это просто великолепно. А потом, не прошло и двух дней, заявила, что это полный провал. Робот оказался недостаточно хорош, нужно что-нибудь получше. Мистая попыталась придумать другого монстра, но под давлением возрастающих требований ведьмы и из-за того, что сама Мистая утратила интерес к данному виду магии, девочке не удалось придумать ничего путного. Придя в крайнее раздражение. Ночная Мгла сама изобрела чудовище — червя, как она его назвала, которого они сотворили совместными усилиями, превратив безобидного ползуна в грозного хищника. На сей раз Мистая открыто взбунтовалась, заявив, что ей надоели монстры, утомило такое применение магии и она желает заняться чем-нибудь другим. Ночная Мгла отмела возражения девочки сердитым взглядом и напомнила ей об обещании делать все, что скажут, в обмен на привилегию учиться. Мистая хотела было возразить, что их договор с некоторых пор приобрел односторонний характер, но придержала язык.