Примерно тогда же. острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца» – ПЛАРК К-132 «Иркутск».

Великий князь Александр Михайлович Романов, 38 лет.

Всю первую половину дня Александр Михайлович вместе с Карлом Ивановичем Лендстремом хотя бы в общих чертах пытались составить докладную записку для Государя по поводу перспектив развития военного кораблестроения. Пока выходило плохо. Порт-Артурское сражение, по итогам которого выходило, что дорогостоящие крупные броненосные корабли могут стать всего лишь жертвами скоростных надводных и подводных минных крейсеров.

– Даже самый примитивный парогазовый двигатель для самодвижущейся мины, – говорил Карл Иванович, – увеличивает дальность ее хода в восемь-десять раз. Это, конечно не тот балет смерти, который был нам продемонстрирован, но все же что-то достаточно близкое к нему, чтобы воспринимать минную угрозу всерьез. При этом, насколько я понимаю, носителями много оружия могут быть не только продемонстрированные нам минные корабли в размерностях крейсеров первого ранга (для которых это, скорее, вспомогательное оружие), но и более мелкие корабли, вроде нашего «Новика» или даже скоростные минные катера, состоящие только из мощных бензиновых моторов и бугельных минных аппаратов. Но главным носителем минного оружия должны стать…

– … подводные лодки, – подхватил мысль своего адъютанта Александр Михайлович, – и об этом я тоже знаю. Я только не знаю, что мне прямо сейчас рекомендовать Государю с учетом того, что в России на финальной стадии достройки находятся четыре броненосца типа «Бородино» и еще один вот-вот будет спущен со стапеля. С учетом того, что мы уже знает о будущем военного кораблестроения, это выброшенные на ветер деньги и плавучие гробы, собрание всех возможных несуразностей, кораблестроительных ошибок и устаревших технологий. Скажите мне, Карл Иванович, что я должен рекомендовать Государю в данном случае. Казнить нельзя помиловать. Как расставить запятые, чтобы эти корабли не стали величайшим позором и величайшей трагедией нашего флота, ибо в таком качестве нам хватило одного Гангута?*

Историческая справка: * «Га́нгут» – третий балтийский эскадренный броненосец Российского императорского Балтийского флота, построенный по 20-летней судостроительной программе. Назван в честь Гангутского сражения. Дурной «экономичный» проект был усугублен еще более дурным качеством постройки, в силу чего практической боевой ценности корабль не имел. На флоте о нем говорили «Одна пушка, одна труба, одно недоразумение».

Затонул, возвращаясь с артиллерийских стрельб 12 июня 1897 года от удара о подводную скалу на Транзундском рейде в Выборгском заливе. Весь экипаж был благополучно спасен.

– Гнусный корабль – право дело, хорошо, что его утопили, – проворчал адъютант Великого князя, – и, кстати, никакой трагедии в гибели «Гангута» я не вижу. Не погиб ни единый человек, в то время как у британцев броненосец «Кэптен» во время парусных гонок нырнул на дно вместе со всей командой, а броненосец «Виктория», протараненный злосчастным «Кэмпердоуном», забрал на тот свет жизни двухсот с лишним человек, включая вице-адмирала Трайона. Этот британский адмирал, по крайней мере, поступил честно – не стал спасаться, увидев, к каким тяжелым последствиям привела его самонадеянность.

– Ну не трагедии, – сказал Александр Михайлович, – тут я, признаюсь, оговорился. Но признайте, Карл Иванович – случить с «Гангутом» нечто подобное в бою или в шторм, и трагедии было бы не избежать. Да я, собственно, и не об этом. Россия не настолько богатая страна, чтобы тратить деньги на строительство боевых кораблей, которые ей никогда не пригодятся или погибнут в первом же сражении.

Карл Иванович хмыкнул.

– Если вы опять же имеете в виду эскадренные броненосцы типа «Бородино», – скептически произнес капитан 1-го ранга Лендстрем, – то основная причина их гибели в том сражении при «Цусиме» заключается не в каких-то их особенных конструкционных недостатках, а в отсутствии флотоводческих качеств у адмирала Рожественского. Благодаря его действиям самые современные русские корабли были скованы идиотскими приказами и не смогли проявить своих лучших качеств, а японцы, напротив, получили возможность расстреливать их с самой выгодной для себя дистанции. Вторая причина – это наши невзрывающиеся бронебойные снаряды и отсутствие в боекомплекте в том числе и артиллерии среднего калибра, снарядов с большой фугасной силой. Третья причина – это слабая подготовка комендоров, которые никак не могли попасть по японским кораблям; и лишь на четвертом, последнем месте, стоят конструкционные недостатки броненосцев типа «Бородино». Если бы не первые три причины, до четвертой дело бы так и не дошло. Вот пятый систершип, так и не успевший попасть на войну, как и прототип серии «Цесаревич», успешно избежавший японского плена, вполне успешно дрались с германским флотом в следующую войну, и вопрос их гибели выходит за рамки нашего сегодняшнего рассмотрения…

– Действительно, – согласился Александр Михайлович со своим адъютантом, – возможно, НА ЭТОТ РАЗ судьба броненосцев серии «Бородино» сложится гораздо удачливее, но это не отменяет того факта, что с появлением кораблей подобных «Дредноуту» боевая ценность нынешних эскадренных броненосцев будет в значительной степени девальвирована.

– Разумеется, вы правы, – отвечал Карл Иванович, – но ведь факт заключается в том, что эти корабли уже построены, спущены на воду и сейчас идет только их достройка. Не пускать же их на иголки только из-за того, что англичанам вздумалось построить свой «Дредноут»?

– Разумеется, нет, – с некоторым сарказмом произнес Александр Михайлович, – но ведь со спуском на воду корпусов «бородинцев» на заводах в Санкт-Петербурге освободились стапеля, которые теперь планируется загрузить новыми заказами, но строить там броненосцы серии «Бородино-улучшенный» кажется мне чистейшим выбрасыванием денег на ветер.

Карл Иванович даже зажмурился от удовольствия.

– Самым лучшим вариантом, – сказал он, – была бы постройка дальних скоростных турбинных крейсеров-рейдеров с мощным артиллерийским и минным вооружением. От пятнадцати до двадцати тысяч тонн водоизмещения, никакого тарана, четыре турбинных установки общей мощностью от пятидесяти до ста тысяч лошадиных сил, скорость на форсированном дутье до тридцати пяти узлов, единый калибр из девяти-двенадцати восьми-десятидюймовых орудий, разнесенное бронирование, встроенное в силовой набор корпуса. А то на наших броненосцах и броненосных крейсерах плиты вместе с тиковой прокладкой навешиваются на болтах, и корабль возит их с собой как мертвый груз…

– Да вы фантазер, Карл Иванович, – усмехнулся Александр Михайлович, – представляю, что на ваше предложение скажут замшелые ископаемые «под Шпицем*»… Да их от такой идейки кондратий хватит, скажут, что все это якобинство, поругание святынь и потрясение основ. Генерал-адмирал лично встанет своей необъятной тушей с криком «держать и не пущать!». Хотя как раз идейка у вас интересная. Взять из книг и от существующих кораблей потомков все, что может быть реализовано в наше время, соединить это в одном проекте и выдать за результат Порт-Артурского боя и последующей блокады японских островов, которую к своей выгоде затеяли господа Карпенко с Одинцовым…