После этого разговора и прочтения данной Варфоломеевым книги Петр сделался сам не свой. Его встречи с Платоном и разговоры о дьяволе и о выгоде продажи ему души происходили все чаще и чаще. Ангел весь извелся, наблюдая, как его подопечный все сильнее попадает под влияние Варфоломеева, как увязает, подобно тому, как муха застревает в хитро расставленной пауком ловушке.

Сашенька тоже почувствовала неладное и забеспокоилась. Она пока еще ничего не знала о новом увлечении мужа, но любящее женское сердце подсказывало – с ним что-то не так. Но, как ни странно, еще больше, чем жена и хранитель, подобного стечения обстоятельств испугалась Тайна.

– То, что происходит с Петей, – это ужасно! – говорила она. – Если мы не вмешаемся, его душа навсегда отойдет Темным силам. И это значит, что мы с тобой, мой любимый Ираэль, будем разлучены. Этого нельзя допустить! Нужно срочно что-то придумать!

– Но что мы можем поделать? – разводил руками Ираэль.

– Все, что угодно, лишь бы этого не произошло! – встряхивала своими великолепными черными волосами Тайна. – Постарайся, умоляю тебя!

Конечно, он старался. Постоянно шептал на ухо своему подопечному, на какой опасный путь тот вступил, навевал ему сны, которые должны были заставить Петра задуматься и помогли бы ему вернуться к прежнему образу жизни, даже вместе с Тайной несколько раз выдумал препятствия, чтобы помешать встрече с Варфоломеевым. Но все было тщетно, Ижорский увлекся не на шутку. Вместе со своим другом он стал посещать спиритические сеансы, зачитывался оккультными книгами, общался с сомнительными людьми. И однажды мрачным осенним вечером признался товарищу, что готов заключить сделку с дьяволом и получить в обмен на свою душу успех и славу. Платон возликовал и предложил совершить обряд прямо на следующий день.

– Завтра пятница, да к тому же тринадцатое число. Лучшей даты для такого дела не найдешь.

Ночью Петр, как следует заложивший в компании Варфоломеева за воротник, уснул как убитый. Рядом беспокойным сном спала Сашенька, последнее время просто не находившая себе места от тревоги за мужа. Стараниями Тайны она давно узнала о его пристрастиях – хранительница очень надеялась, что любимая жена сможет как-то отвлечь Петра от его нового увлечения. Но увы! У молодой женщины ничего не получилось. Супруги лишь крепко поссорились, и Саша, испугавшись, что ссора может закончиться полным разрывом, замолчала и больше не сказала мужу ни слова упрека. Чем очень рассердила Тайну.

– Беда с этими людьми, – сокрушалась она. – Если бы они хоть немного прислушивались к нам – их жизнь была бы ровной, гладкой и счастливой. Но почему, почему они этого не делают?

В маленькой квартирке царила напряженная тишина. Даже большие часы с кукушкой, висевшие в столовой, в ту ночь, казалось, тикали особенно тревожно. Ангелы-хранители, сидя на краю супружеского ложа, вели взволнованную беседу.

– Я чувствую, что это конец, – восклицал Ираэль, – и ничего, ничего не могу поделать! Если завтра обряд совершится, то душа Петра безвозвратно погибнет.

– Меня не столько заботит судьба Петра, сколько твоя судьба! – горько отвечала Тайна. – Если Ижорский отдаст душу Темным силам – это ведь будет означать конец твоей карьеры! Ты никогда не сможешь получить новую душу, но это еще полбеды. Страшно подумать, что будет, если на Высшем Суде решат, что это ты виноват в его поступке! Тогда тебя накажут, отправят в ссылку, и мы никогда больше не увидимся… Я не могу, не хочу жить без тебя!

Однако ангел почти не слушал подругу, все его мысли были заняты подопечным.

– Надо как-то помешать ему! – говорил он.

– Но как? – возражала его подруга. – Что мы можем изменить? Если уж человек принял такое решение, то ангел не в силах его остановить.

– Я тут кое-что придумал… Мне кажется, что выход есть, – признался Ираэль. – Я собираюсь сей же час отправиться к Стирателю и обменять свое существование на Спасение для Петра.

Если бы ангелы умели бледнеть, то Тайна сделалась бы после его слов белой как мел.

– Что ты говоришь? – закричала она. – Никогда и ни за что! Только не это! Ведь тогда я потеряю тебя навсегда!

– Да, но другого выхода нет.

– Есть. Послушай меня…

Чуть не до самого утра женщина-ангел уговаривала своего возлюбленного. Да, его подопечный собирается заложить свою душу и, вероятнее всего, сделает это. И это его выбор, а, как известно, Всевышний именно на том и построил этот мир, что дал всем живущим в нем, и людям и ангелам, возможность выбирать. Петр предпочел погубить свою душу в обмен на успех и славу – ну что же, это его право, он свободен. Да, это ужасно, это невероятная трагедия, но все же это не конец. Ведь после того, как Петр перейдет во власть Темных сил, жизнь для его хранителя не закончится. Конечно, по Правилам, он должен отправиться на Небо и дожидаться там Высшего Суда… Но ни для кого не секрет, что некоторые ангелы этого не делают. Они остаются на Земле, а Наверху просто забывают о них. Что мешает Ираэлю поступить так же? От обязательств перед душой Петра он будет освобожден. А значит, вполне можно побыть на Земле, хотя бы до тех пор, пока она, Тайна, здесь. А там будет видно. Ираэль сначала возражал ей энергично, потом все более вяло и, наконец, к утру полностью признал ее правоту.

– Хорошо, – сказал он. – Пусть будет по-твоему. Я останусь на Земле с тобой.

В тот же день, ровно в полночь, Ижорский с помощью своего друга по всем правилам совершил необходимый обряд и навсегда погубил свою душу. Стоявшие за их спинами демоны хохотали от радости и потирали руки. А Ираэль сидел в углу и горько плакал.

С этого момента в судьбе молодого певца все резко изменилось. Когда он рано утром вернулся домой, его ожидала записка, присланная с посыльным из Большого театра. В ней сообщалось, что исполнитель главной роли в вечернем спектакле «Риголетто» внезапно заболел и его абсолютно некем заменить, кроме Ижорского. Петр не верил своим глазам, Саша была вне себя от радости. Наконец-то ее молитвы были услышаны! Безмерно счастливая, она отправилась в близлежащий монастырь Рождества Богородицы поставить благодарственную свечу, но свеча почему-то никак не хотела гореть и все время падала у нее из рук. Молодая женщина забеспокоилась – что, если это дурной знак? Но вечером, когда закончился спектакль, она напрочь об этом забыла. Дурное предзнаменование не сбылось, наоборот, все вышло даже лучше, чем это только можно было себе вообразить. Выступление имело грандиозный успех. Когда закрылся занавес, зрители и особенно зрительницы устроили настоящую овацию, подолгу не отпуская дебютанта. Из зала на сцену летели цветы, аплодисменты не утихали добрую четверть часа. Наутро газеты пестрели хвалебными статьями об Ижорском, наперебой именуя его «восходящей звездой русской оперы», «российским Титта Руффо»[4], «сказочным красавцем», «золотым голосом» и «великим талантом». Прочтя все эти восторженные отклики, Сашенька и Клавдия Саввишна обнялись и заплакали от счастья.