– Меджаи Хасем, позволь сказать тебе… царица не раз удивляла нас неожиданными суждениями. Думаю,  в этот раз у нее есть причины поступать так странно…

Хасем раздраженно махнул рукой и пошел проверить охрану вокруг храма. Разумеется, все они тоже были спрятаны.

Первая партия ночных бабочек в сопровождении четырех солдат зашли в храм. На входе стоял Фта в роскошном костюме. По ожерельям, браслетам, золоченым сандалиям и парику из натуральных волос сразу было понятно – это не простой человек. Именно он предупреждал «бабочек» о том, что вести себя нужно вежливо и на вопросы отвечать честно – иначе госпожа рассердится.

Именно на таком предупреждении настоял Хасем. Боялся оскорблений в мою сторону от нахальных бабочек.

Факелы были развешаны по залу так, чтобы освещать только ковер с раскиданными подушками, но оставлять в тени мое лицо. Это меня, пожалуй, даже немного смешило. Чем-то напоминало старые фильмы, когда следователь допрашивает преступника…

Девиц было шесть, из трех публичных домов. Не старые, лет двадцати пяти, одна только – существенно моложе. Веселые от выпитого и одеты не так уж плохо. На лице слой краски, как и положено местным красавицам. У двух даже красивые парики из натуральных волос и куча медных украшений. Почему-то, глядя на них, я сразу поняла – задушевный разговор не получится. Ну, что ж… Значит – давить авторитетом.

– Садитесь.

Попавшие в непривычную обстановку женщины притихли.

– Я задам вам вопросы. На них нужно ответить честно. Тогда получите награду.

Энтузиазма при упоминании награды я не заметила. Да и вообще они притихли…

– Сядь те отдельно друг от друга, так, чтобы я видела, какая пара из вас живет в одном месте.

Разбились на пары и молча уставились на меня.

– Меня интересует, как вам живется в вашем доме. Говори ты!

Я указала на самую взрослую.

– Хорошо живется, госпожа. Нас кормят во время и хозяин наш добр к нам.

Понятно…

– Расскажи, как прошел твой сегодняшний день, сколько мужчин ты приняла и сколько ты заработала.

– Девять мужчин, госпожа.

– А денег?

Она замялась…

– Госпожа, помощник хозяина, господин Сесострис сам получает деньги. А потом он покупает нам еду и все остальное…

– Остальное – это что?

– Краску для глаз, и для губ, и синяки замазывать, благовония всякие, одежду. Все-все, что нужно!

– Часто тебя бьют?

– Очень редко, прекрасная госпожа! Только если сама виновата.

Ну, такая лепота, хоть бросай трон и иди к ним в заведение работать! При этом о зарплате она умолчала…

– Сними одежду. Все снимите одежду!

Возможно, это и было грубо с моей стороны… Но мне нужны были точные сведения, а не рассказы о прекрасном помощнике хозяина, который покупает им краску, чтобы синяки замазывать!

Женщины пугливо жались друг к другу, хмель у них явно выветрился, а я смотрела на ярко освещенные факелами молодые тела и на каждой из них были синяки. Не те синяки, что появляются от случайного ушиба… Да, лица их чисты, как и руки. Побитую проститутку могут и не купить… Их весьма практично били по ягодицам и бедрам. Судя по всему, били только палками, чтобы не портить кожу…

Я разрешила им одеться и потребовала имена хозяев. Не помощников, а самого хозяина. Два дома из трех принадлежали одному владельцу.

– Рет, ты записываешь?

Черный нубиец, которого Одит считал лучшим, почтительно склонил голову:

– Да, госпожа…

– Так сколько ты получаешь за одного мужчину?

– Госпожа…

Неожиданно заговорила самая младшая:

– Нисколько, госпожа… Говорят раньше, у жрецов, за это платили. Сейчас меня только кормят. Я пошла чтобы заработать себе приданое. Я из деревни, госпожа, у нас был неурожай и дома стало нечего есть…

Я слушала и понимала – повешу мерзавца. И тело прикажу сбросить в Нил, на радость крокодилам. Конечно, всякое бальзамирование я запретила, но вот суеверия и веру приказом не вытравишь. Так что многие верили в Себеха до сих пор. Должна пройти поколения, пока эти глупости исчезнут…

– Хочешь найти другую работу?

Девушка вздрогнула, когда я перебила ее.

– Я… госпожа, я хочу, но я не умею…

– Если захочешь – пойдешь работать в ткацкую мастерскую. Там кормят, есть где спать и раз в сезон платят. За три года можно собрать хорошее, даже богатое приданое.

Понадобится – я поставлю десяток разных мастерских…

Одни и те же вопросы я задавала без конца, почти до утра. В небольшом помещении храма находилась уже целая толпа женщин, которые попав в непривычную обстановку, боясь, и не понимая, что именно их ждет пробовали даже скандалить…

При виде охраны толпа затихла и некоторый шум был только при появлении новых бабочек.

Каждая партия женщин из каждого дома пыталась мне врать. Я не осуждаю их, но времени это занимало слишком много и потому всем я приказывала раздеваться. Синяки-отметины на их телах, иногда – торчащие ребра и прочее говорили об их жизни гораздо правдивее, чем они сами…

Некоторые на вопрос не хотят ли сменить работу, охотно отзывались. Значит так тому и быть – наберу новых ткачих.

Иногда я спрашивала, почему пошли на такую работу. Ответы были не слишком разные – нищета. У кого-то умер муж и нужно было кормить старуху мать и ребенка. Кого-то продали родители. Некоторые пошли сами, потому что там обещали накормить…

А тем временем карта на стене, где были отмечены все публичные дома, покрывалась красными отметинами – так регистрировались те из владельцев, кто обирал женщин и был жесток в обращении. Домов терпимости, отмеченных зеленым цветом пока было всего три. Женщин в этих домах действительно хорошо кормили, синяков на них не было и, иногда, им даже платили. Два таких дома принадлежали Бутуху и один – господину Гианту.

По сравнению с другими эти владельцы публичных домов казались если и не святыми, то хоть не извергами и не идиотами. Возможно, один из них и станет новым мастером воровской гильдии.

В одной из партий избитых и истощенных женщин я заметила совсем молодую девушку.

– Как зовут?

– Неферта, прекрасная госпожа.

Лет шестнадцать, не больше. Ни одного синяка, миловидное лицо с пухлыми губами и свои волосы, что довольно большая редкость.

– Ты живешь в одном доме с остальными. Почему на тебе нет синяков, Неферта? Ты ублажаешь хозяина?

– Нет, госпожа. Я новенькая и я… понимаете, госпожа, я девственница и меня не били… Просто цену за меня взяли большую.