– Он больше ко мне не вернется, я уверена. Он покинул меня, как многие другие. И я заслужила все это за то, что сделала с мамой и папой.

Филип озадаченно сдвинул брови.

– Что ты сделала?

– Я принесла в дом лихорадку, потому что не послушалась их, – всхлипнула Джейн. – Если бы не я, они, может быть, были бы еще живы.

Филип беспокойно переменил позу.

– Ты же не думаешь, что виновата в их смерти? Скажи мне, что нет.

Долгие годы она носила в себе этот черный груз, и что-то внутри нашептывало ей, что тайна должна оставаться тайной, но Джейн так устала играть роль беспечной и неуязвимой девицы, скрывая кровоточащее сердце! Как и Джаспер, она больше не могла притворяться другим человеком.

– Я убежала на ярмарку с Джаспером и Милтоном, потому что мне хотелось поглядеть на слона, хотя мама строго-настрого запретила мне туда идти. Это я подхватила болезнь и заразила маму и папу. Они умерли из-за меня. И я точно знаю, что все беды и неприятности, которые свалились на меня за последние несколько лет, – это наказание за мой поступок.

Джейн опять заплакала.

Филип положил руки ей на плечи и внимательно посмотрел в глаза.

– Это не ты принесла болезнь, а отец. Он ходил куда-то в приход Святого Эгидия, чтобы получить деньги с должника, но оказалось, что у того лихорадка. Когда отец понял, что бедняге совсем плохо, он простил ему долг и вернулся домой. Но Господь не вознаградил его за милосердие. Отец тоже подхватил лихорадку, а потом передал ее и матери.

– Но ведь я тоже болела! У меня была простуда!

– Обычное совпадение. У тебя была простуда, а у них лихорадка. Так вышло, что это случилось в одно и то же время.

Джейн потрясенно уставилась на гроздья винограда, изображенные на ковре. Оказывается, не ее непослушание свело родителей в могилу. Это был случай. И она ничего не смогла бы с этим поделать.

– Я не знала…

– Я никогда тебе не рассказывал. Мне и в голову не могло прийти, что ты винила в этом себя.

– Я тоже ничего тебе не рассказывала – и вообще никому. Потому что мне было слишком стыдно. По той же причине я не говорила тебе, что у нас с Джаспером все не так гладко.

– Мы с Лорой догадались и без того.

Конечно же, скрыть что-то от Филипа просто невозможно. Однако впервые за все время Джейн совсем на него не разозлилась.

– Ты ведь знал и об игорном доме, не так ли?

– Да, – не колеблясь ответил Филип, нисколько не смущаясь. – Я проверяю каждого, кто обращается ко мне за займом. И конечно же, претендента на твою руку я проверил со всех сторон. Дважды и трижды. Тогда я все и обнаружил.

– И все же ты позволил мне выйти за него замуж. Почему?

Филип сложил руки на коленях.

– Помнишь, после похорон мамы и папы ты не отходила от меня ни на шаг?

Джейн кивнула.

– Я боялась, что потеряю и тебя.

– Я боялся того же самого. Ты была так дорога мне… ты даже не можешь себе представить. С того самого мгновения, как увидел тебя в первый раз, завернутую в мамину белую шаль. Когда родители… оставили нас, ужас не отпускал меня ни на минуту. Я думал, что не смогу стать тебе хорошим опекуном. Что непременно сделаю что-нибудь неправильно. Подведу тебя.

Джейн обняла Филипа за талию и положила голову ему на плечо.

– Ты не подвел меня ни разу в жизни.

– А помнишь, как в следующие несколько недель после похорон Джаспер являлся к нам каждый день и звал тебя поиграть?

– Помню.

– Однажды он пришел, когда ты задремала на диване в библиотеке. Я вышел к нему во внутренний дворик, он снова спросил, где ты, и я объяснил ему, что тебе плохо и грустно и, может быть, пройдет еще какое-то время, прежде чем ты будешь готова опять с ним играть. И возможно, до тех пор ему лучше не заходить. И знаешь, что он мне сказал?

– Нет, – удивленно протянула Джейн. Она никогда не слышала эту историю.

– Он сказал, что понимает, как тебе тоскливо и больно, как ты напугана. Но все равно он будет приходить сюда каждый день, потому что не хочет, чтобы тебе было одиноко. И попросил меня передать, что он всегда рядом и будет ждать, пока ты сама не захочешь его увидеть. Я был поражен: в восемь лет этот мальчик обладал необыкновенной проницательностью. Он знал, что ты чувствуешь, и поэтому был так настойчив. И я был благодарен ему за это упорство. Потом ты оправилась настолько, что смогла оторваться от меня и выйти к нему. Поэтому я так часто закрывал глаза на то, что вы двое вытворяли в детстве. Я был уверен, что он позаботится о тебе, и с ним ты всегда будешь в безопасности.

Глаза Джейн уже в который раз заблестели от слез. Она вспомнила то утро, когда они встретились с Джаспером в саду, – она впервые за много недель решилась выбраться из дому. Он сумел заставить ее улыбнуться, и они долго играли вдвоем.

– Он напомнил мне об этом разговоре в день вашей помолвки, – продолжил Филип. – Сказал, что тебе снова грустно и одиноко и что ты нуждаешься в нем. И если я не дам разрешения на ваш брак, он, как и тогда, будет приходить в этот дом каждый день до тех пор, пока я не соглашусь. И я осознал, что, несмотря на тайный игорный дом и прочие секреты, что он привез из Саванны, вместе вы способны справиться со всем на свете.

– Но мы не смогли, – дрожащим голосом выговорила Джейн.

Филип взял ее за руку.

– Сможете. У вас все получится. Вы обязательно найдете выход.

Джейн разглядывала длинные пальцы Филипа, переплетенные с ее, и пыталась уложить в голове все, что он рассказал. Оказывается, она во многом ошибалась. Теперь прошлое, да и вся ее жизнь предстала перед ней в совершенно ином свете. Если бы у нее хватило смелости поговорить с братом раньше, скольких страданий удалось бы избежать! Она смотрела бы на Джаспера совсем по-другому – да и на себя тоже. Джейн высвободила руку с обручальным кольцом. Камень блестел и переливался. Казалось, в нем играют маленькие радуги. Он завораживал, не давал отвести взгляд.

Филип прав. Она всегда была дорога Джасперу, а он был дорог ей. Она не поверила ему, а ведь Джаспер и в самом деле отказывался бросить «Компанию» не потому, что игорный дом был ему милее, чем Джейн, а потому, что заботился о ней – как и в детстве, боялся, что не сможет ее обеспечить; беспокоился о своих служащих и о том, что не сумеет и дальше помогать вдове Робийяр, в чьих бедах винил только себя. Даже перед лицом своей семьи он заступился за нее, выставил себя главным злодеем. А потом сказал, что любит ее, и ушел. И Джейн, не понимая, почему он так поступил, вконец растерялась – как в тот день, когда она решилась посоветоваться с миссис Хейл.

– Она была права, – вдруг пробормотала Джейн.

– Кто?

– Миссис Хейл. Она говорила мне, что я лучше всех знаю, как помочь Джасперу, и это правда. Сейчас ему больно и он нуждается во мне. И если он не может меня видеть, я все равно буду приходить к нему каждый день, пока не заставлю его поверить, что он хороший человек.