Бэт удивилась. Обычно суп подают на первое. Подумать только, у этих вампиров все по-другому, вот и мужчины у них имеют больше одной женщины.

В горле застрял комок. Нет, об этом лучше не вспоминать.

— Пойми. — Рэт поднял ложку. — Я убиваю, чтобы защитить свой народ, а не потому, что получаю от этого удовольствие. На мне тысячи и тысячи смертей. Ты понимаешь, Бэт? И притворяться, что мне это противно, я не могу, даже для тебя.

— Тысячи? — ошеломленно пробормотала она.

Он кивнул.

— Господи, с кем же ты сражаешься?

— С ублюдками, которые будут готовы тебя убить сразу же после превращения.

— С охотниками на вампиров?

— С лессерами. С людьми, которые продали свои души Омеге в обмен на право убивать.

— Омеге? — Пламя свечей заметалось, словно от боли. — Это кто? Или — что?

Рэт замешкался, ему явно было не по себе.

— Ты говоришь о дьяволе? — настаивала Бэт.

— Омега хуже дьявола. Он существует на самом деле. К счастью, у него есть достойный противник — Дева-Законоучительница. — Он усмехнулся. — Насчет «счастья» я погорячился. Короче, существует равновесие.

— Господь и Люцифер?

— Вроде того. По легенде, вампиры появились на свет от Девы-Законоучительницы. Омега возмутился и создал в ответ лессеров. Дева наделила свой избранный народ особой силой и даровала им возможность размножаться. Омега пополняет свои ряды за счет людей, готовых убивать.

«Веселенькая история, — подумала Бэт. — Проданные души. Живые мертвецы. Что общего это имеет с реальной жизнью?»

С другой стороны, она ужинает с вампиром. И парень этот вполне реален.

Бэт вспомнила белокурого красавца, который штопал себе руку.

— Ты ведь не один сражаешься?

— Вместе с братьями. — Он отхлебнул вина. — Когда вампиры осознали, что на них началась охота, они отобрали лучших мужчин племени и научили их сражаться, потом выбрали им в жены самых сильных женщин. Через несколько поколений появилась особая порода вампиров — воины. Самые сильные входят в Братство черного кинжала.

— Вы кровные братья?

— В некотором роде.

Он натянуто улыбнулся и замолчал.

Бэт поняла, что тема братства закрыта и ничего уже больше выудить не удастся. Она решила переключиться на войну. Вопрос не праздный, скоро и ее саму придется защищать.

— Значит, вы убиваете людей?

— Да, но это уже не люди, а мертвецы. Омега забирает у них души. Чтобы продлить срок службы и дать силу сражаться против нас. — На суровом лице мелькнула тень отвращения. — Хотя наличие у человека души тоже не гарантирует нашу безопасность.

— Ты не любишь… нас?

— Ты не совсем человек, это раз, и — да, я не люблю людей, это два. За что их любить? До превращения они помыкали мною, а сейчас держатся подальше, потому что я внушаю им страх. Когда они узнают о существовании вампиров, то кинутся охотиться на нас почище лессеров. Нападение — естественная человеческая реакция на все неизвестное. Людям неведомо благородство, они пресмыкаются перед сильными и обижают слабых.

И еще меня раздражает, как они пытаются изображать нас, ни черта в этом не понимая. — Рэт брезгливо покачал головой. — Выдумали Дракулу, сосущего кровь невинных младенцев. А эти убогие фильмы ужасов? Откровенная порнография. Я вообще молчу про Хеллоуин, этот праздник дураков в черных плащах с пластиковыми клыками. Единственное, в чем эти идиоты не ошиблись, — это в том, что мы пьем кровь и не выносим солнечного света. Все остальное — бред, состряпанный, чтобы вызывать у толпы ужас и отвращение к нам или, того хуже, нездоровый интерес.

— Значит, ты на нас не охотишься?

— На них, Бэт, на них. Ты лишь наполовину человек, а скоро и вовсе перестанешь им быть.

Он перевел дыхание.

— Нет, я на людей не охочусь. Но если кто-то из них перейдет мне дорогу, пусть пеняет на себя.

Бэт пыталась осмыслить услышанное и справиться с паникой, которая подступала всякий раз, когда речь заходила о превращении.

— Но ты же напал на Буча, а он никакой не… как его… лессер.

— Он встал на моем пути, когда я шел к тебе. — Рэт стиснул зубы. — А я сотру в порошок любого, кто на это осмелится. Любовник он тебе или нет, но если попробует еще раз…

— Ты обещал, что не станешь его убивать.

— Убивать не стану, но хорошенько проучу.

«Свинцовому Заду хороший урок не повредит», — усмехнулась она.

— Почему ты ничего не ешь? — спросил Рэт. — Тебе нужно хорошо питаться.

Бэт посмотрела в тарелку.

Хорошо питаться? Ее жизнь превратилась в роман Стивена Кинга, а он беспокоится о диете?

— Ешь. — Рэт кивнул на тарелку. — Для превращения тебе понадобится много сил.

Бэт сунула в рот ложку, чтобы закрыть эту тему. На вкус суп больше походил на клей, хотя наверняка все готовилось по рецепту.

— У тебя сейчас есть при себе оружие?

— Да.

— А ты когда-нибудь с ним расстаешься?

— Нет.

— Но когда мы… — Она закусила губу, боясь продолжить: «занимались любовью».

Он наклонился в ее сторону.

— Оно всегда под рукой, даже когда я с тобой в постели.

Бэт сглотнула. На смену чувственным образам в голову закралась пугающая догадка. Либо он параноик, либо все действительно очень серьезно и опасность ждет за любым углом.

«Черт, этот парень меньше всего похож на истерика», — подумала она.

Воцарившаяся ненадолго тишина была прервана Фрицем. Дворецкий поставил на стол горячее и унес суповые тарелки. Мясо, поданное Рэту, было мелко порезано.

«Странно», — удивилась Бэт.

— После ужина я тебе кое-что покажу.

Ему удалось подцепить кусок барашка только со второй попытки.

И только тогда Бэт обратила внимание, что Рэт даже не смотрит в тарелку. Его взгляд был устремлен на дальний конец стола.

По спине пробежал холодок. Что-то было не так. Она внимательно посмотрела на его очки.

И вспомнила, как в первую ночь он касался пальцами ее лица, словно пытался представить, как она выглядит.

И эти темные стекла: он носит их, не снимая, не как защиту от яркого света, а чтобы спрятать под ними глаза.

— Рэт? — тихо начала она.

Он потянулся за бокалом, но взял его лишь после того, как нащупал ножку рукой.

— Слушаю.

Он лишь пригубил вино и сразу отставил бокал в сторону.