— Отставить ракеты, — скомандовал я, оценив, что мы приблизились к противнику уже на достаточное расстояние. — Плазмотроны, огонь!

— Есть, огонь!

Мощные потоки плазмы сожгли по пути ракету, которую противник выпустил в отчаянной надежде, что мы провороним её, а потом обрушились огненным вихрем на «огрызок» вражеского крейсера. Лишённые мощной энергетической подпитки от главного реактора, его силовые экраны продержались лишь пару секунд, после чего рухнули, оставив корабль беззащитным среди бушующего облака плазмы при температуре в сотни миллионов градусов.

Как и в предыдущий раз, когда ракеты Сопротивления подбили орбитальную станцию, Рашель торжествующе воскликнула: — Вот, получайте! — Но сейчас она сделала уточнение: — Ящерки проклятые! Хороший глиссар — жареный глиссар.

«Да уж, — подумалось мне. — На Терре-Галлии ненависть к чужакам культивируется с детства. Не исподволь, как у нас, а в открытую. Впрочем, учитывая обстоятельства, это совершенно естественно. За прошедшее столетие Иные перешагнули ту грань, когда ещё возможно было примирение…»

Убедившись, что с глиссарским патрулём покончено, я дал боковую тягу, дабы уклониться от столкновения с пылающими останками корабля и направился вслед за яхтой «Валькирия», которая продолжала на всех парах улепётывать к ближайшему каналу первого рода.

На экране внешней связи по-прежнему оставалось изображение Лайфа Сигурдсона. Он смотрел немного в сторону, очевидно, наблюдая за подбитым кораблём глиссаров. Его лицо явственно выражало облегчение, но вместе с тем он всё ещё не мог прийти в себя от шока, в который повергла его названная мною дата. Судя по вопросу «кто такие глиссары?», он был далеко не заурядным «ван-винклем». Наши эпохи разделяло как минимум семьсот лет.

Между тем, краем уха я услышал, как Рита спрашивает у Рашели, что такое «ван-винкль».

— Корабль, затерявшийся во времени, — ответила девочка. — Ну, и пассажиры этого корабля. Их тоже называют «ван-винклями». Порой, очень редко, случается так, что во время гиперперехода начинает барахлить генератор. Тогда корабль задерживается в канале на годы, десятилетия, а то и столетия. Самый древний из известных в истории «ван-винклей» был…

Я перестал слушать объяснения Рашели, так как и без неё знал всё о «ван-винклях», и привлёк к себе внимание пилота яхты:

— Мистер Сигурдсон, вы уверены, что вас преследовал всего лишь один патруль?

— Мне кажется, да. В дром-зоне Барнарда были и другие корабли, но за нами погнался только один из них. Да и какой смысл пускать в погоню за нашей безоружной яхтой два боевых крейсера. — Лицо его приобрело официальное выражение. — Капитан Матусевич, мы крайне признательны вам за помощь. Надеюсь, теперь вы позволите нам продолжить путь?

— Что?… — Признаться, этого я не ожидал. — И куда же вы собираетесь?

— На Землю, конечно.

— На Землю?! Конечно?! Да вы с ума сошли! Ведь Земля… — Тут я растерянно умолк. Этот человек и другие пассажиры яхты явились к нам из далёкого прошлого, и вот так с ходу, по радиосвязи, огорошивать их всей неприкрытой правдой о нынешнем положении человечества было бы чересчур жестоко. В этой ситуации они могли повести себя совершенно непредсказуемо. — Сейчас идёт война, мистер Сигурдсон. Большая война. И мы не располагаем данными, что в Солнечной системе всё спокойно. Да и по пути к ней вы можете попасть в такую же переделку, как у Звезды Барнарда. Сейчас путешествовать по космосу на вашем судёнышке равносильно самоубийству. В любой обитаемой системе вам может встретиться враг.

— А вы, значит, друзья? — скептически спросил Сигурдсон.

— Ясное дело, друзья! Мы же спасли вас от глиссаров.

— Гм-м… Но видите ли, капитан, тут такое дело, что перед этим и ваши обошлись с нами не лучшим образом.

— Наши? Какие ещё наши?

— Ну, галлийцы. Мы вышли к Пси Козерога, собираясь совершить последний скачок к Земле, и наткнулись на ваш флот. Даже не на флот, а на целую армаду — тысячи и тысячи кораблей. Они, впрочем, не стал открывать по нам огонь, однако приказали лечь в дрейф и приготовиться к приёму инспекции.

Рашель тихо ахнула. Шанкар что-то невнятно забормотал. А у меня учащённо забилось сердце: Пси Козерога соединялась с Солнечной Системой каналом первого рода, и концентрация таких огромных сил на самых подступах к Земле могла иметь только одно объяснение…

— Так что же дальше? — нетерпеливо спросил я у Сигурдсона.

— Мы убежали. По тому же каналу, по какому пришли. Надо отдать вашим должное — нам вслед они не стреляли и за нами не гнались.

— Но почему? — удивился я. — Почему вы убежали?

Лайф Сигурдсон в нерешительности пожевал губы.

— Видите ли, капитан Матусевич… В общем, извините за грубость, но вы — не вы лично, а все ваши соотечественники в целом, — чёртовы расисты. У меня же на борту чернокожий… вернее, чернокожая. Женщина, к тому же француженка. А вы ведь страшно не любите «цветных», и ваши инспекторы вполне могли…

Тут уж Рашель не сдержалась. В нарушение устава, она вскочила со своего места второго пилота, подбежала к моему креслу и, встав рядом со мной, возмущённо заявила:

— Мы никакие не расисты! И никогда не были расистами. Всё это гнусная ложь! Да, когда-то давно у нас существовало ограничение на иммиграцию по расовому признаку. Это было неправильно, и мы его отменили. Но никогда, никогда мы не обижали людей из-за цвета кожи.

Не успел пилот «Валькирии» выразить своё изумление по тому поводу, что на борту военного корабля, мало того — в рубке управления, находится двенадцатилетняя девочка, как другой член моей команды, Шанкар, тоже нарушил устав, переключив без моего разрешения связь с яхтой на себя.

— Мистер Сигурдсон, — сказал он, сняв свой шлем. — Посмотрите на меня. Я, конечно, не чернокожий — в том смысле, что не принадлежу к негроидной субрасе. Однако кожа у меня тёмная. Достаточно тёмная, чтобы любой белый расист назвал меня «цветным». А между тем я состою в команде корабля и не жалуюсь ни на какую дискриминацию. Возможно, когда-то на Терре-Галлии и не любили «цветных», но с тех пор много воды утекло, многое переменилось… Кстати, вы из какого времени? Когда вы попали в эту переделку?

— В 2619-ом году.

— О, великие боги! — Даже Шанкар был поражён. — Как же вас так угораздило?

— По собственной глупости, — честно признался Сигурдсон. — Изначально наша яхта была рассчитана только на скачки, но мой бортинженер Шелестов усовершенствовал генератор и заверил меня, что он выдержит и «затяжной прыжок». Я поддался на его уговоры, а в результате… ну, вы сами видите, что получилось.

— Да, видим, — сочувственно кивнул Шанкар. — И вам уже известно, что вы провели в гиперпространстве почти целое тысячелетие. Неужели вы думаете, что за это время всё осталось по-прежнему и ничего не изменилось? Мир преобразился, сэр, совершенно преобразился! Вы совсем не ориентируетесь в этом новом для вас мире, и я настоятельно советую вам слушаться во всём капитана Матусевича.