— Ну, я слушаю тебя, — сказал он и приложился к пиву.

Лиза опустошила свой стакан, деликатно рыгнула и, взглянув на Самоедова, сказала:

— А говорить-то особенно и нечего. Ты, я вижу приготовился слушать двухчасовую исповедь… Расслабся. Ничего такого не будет.

И она протянула Самоедову пустой стакан.

Он послушно наполнил его, и Лиза, сделав глоток, сказала:

— Все очень просто. Ты хочешь отомстить Роману, но он теперь знает, кто стоит за всеми его неприятностями. А у Романа отличные друзья, и друзья эти вовсе не на помойке найдены. Ты себя, наверное, крутым считаешь, так вот они покруче тебя будут. Не веришь — убедишься. Ты думал, что ты, оставаясь инкогнито, охотишься за артистиком, развлекаешься, а он, поверь мне, очень серьезный человек и, если будет нужно, убьет тебя собственными руками. Вот, собственно, и все.

Самоедов помолчал, потом на его лице отразилась решимость, и он, глядя Лизе в глаза, сказал:

— Понятно. Все понятно. Я оказался перед достойным противником… Что ж, это даже интересно.

Он с силой потер ладонями лицо и снова посмотрел на Лизу:

— Теперь ты будешь у меня в заложницах. И я не посмотрю на то, какая ты красивая да изящная, какая ты умная и какой у тебя высокий полет. Я изуродую тебя, как бог черепаху, и отпущу. И весь остаток жизни ты будешь корчиться, как раздавленная лягушка. Ты мне веришь?

И он приблизил лицо к глазам Лизы, прикоснувшись носом к ее носу.

Она увидела в его зрачках жестокость и… и страх.

— Верю, — ответила она.

— Верь, — кивнул Самоедов и отодвинулся.

Он встал, повернулся к Лизе спиной и громко позвал:

— Фантомас!

Фантомас тут же появился на пороге.

— Отвезите эту девку в Лупполово и охраняйте. Если что — можете ее трахнуть как хотите. Я скоро приеду туда сам.

Он повернулся к Лизе и закончил:

— Нравится?

— Нравится. Вы понесете меня вместе с креслом или все-таки освободите?

Самоедов хмыкнул и, взяв со стола канцелярский ножичек, разрезал скотч.

Лиза отодралась от кресла и встала. Подойдя к Самоедову, она с силой наступила высоким и острым каблуком ему на ногу и сказала:

— Это тебе за сигарету.

Самоедов сморщился от боли, но не убрал ногу.

А через минуту, глядя, как ее уводят трое здоровенных братков, он усмехнулся и пробормотал.

— А все-таки ничего бабенка у певца…

Когда Лизу увели, Самоедов уселся в то самое кресло, к которому только что была привязана Лиза, закурил тонкую коричневую сигарку и, выпустив дым в потолок, задумался.

Как же она смогла найти его?

Ответить на этот вопрос, а он был первым из тех, которые Самоедов задал привязанной к креслу девушке, она отказалась наотрез. Он не стал настаивать, но теперь снова вернулся к этому вопросу и ответа не находил.

Если бы он знал, что Таратайкин, кроме всего прочего, рассказал Лизе о том, где именно Самоедов с регулярностью человека, тщательно следящего за своим здоровьем, совершает ежедневную утреннюю пробежку…

Утром, позвонив Роману и дав ему инструкцию насчет бомбы на стадионе, Самоедов надел спортивный костюм и, спустившись по широкой лестнице пешком, кивнул консьержу и направился в Сосновку. В этом парке он бегал уже восемь лет и, будучи человеком суеверным, не отказывался от ежедневных пробежек не только из соображений спорта и здоровья, но также и от непонятно откуда возникшей уверенности в том, что у него все будет хорошо до тех пор, пока он по утрам отдает дань свежему воздуху и движению.

Подойдя к входу в парк, он увидел «Мерседес», перед открытым капотом которого в глубокой задумчивости стояла красивая темноволосая девушка в белой блузке и белой же короткой юбке. Увидев Самоедова, она с надеждой посмотрела на него и сказала:

— Может быть, вы поможете… Я совершенно ничего не понимаю.

Она растерянно развела руками, и Самоедов, расправив плечи, подошел к «Мерседесу».

Теперь, вспоминая то, как Лиза зацепила его, он только усмехался, понимая, что видел этот способ знакомства тысячу раз в комедийных и детективных фильмах, но тогда, у ворот, ведущих в Сосновку, гормоны ударили ему в голову, пробежка стала не такой уж и обязательной, и через час они с Лизой уже сидели в открытом ресторанчике, располагавшемся в той же Сосновке, и мило беседовали о пустяках.

Но еще через пятнадцать минут, когда Лиза, извинившись перед Самоедовым, удалилась, он, бросив случайный взгляд на лежавший на столе телефон, принадлежавший молодой красавице, на которую Самоедов уже имел весьма серьезные постельные виды, почувствовал, как холодная волна пробежала по его спине.

На дисплее в разделе «непринятые звонки» было написано «Роман Меньшиков».

И номер телефона, того самого, по которому полтора часа назад Самоедов давал Роману подсказку, как найти бомбу.

— Вот как… — прошептал он, — вот оно как…

Бросив взгляд в сторону небольшого двухдверного строения, в котором скрылась Лиза, он пробормотал:

— Ладно. Так будет еще интереснее.

Когда Лиза вернулась из мест общего пользования, Самоедов сказал:

— Мне только что позвонили по службе, и я должен срочно посетить одну организацию. Но это ненадолго, минут на пять, мне всего лишь нужно подписать важную бумагу, а потом мы можем продолжить наше знакомство. Кстати сказать, могу предложить вам весьма необычное развлечение. Какое именно — сюрприз. Но уверяю вас, впечатления будут незабываемые. Согласны?

— Конечно, — улыбнулась Лиза. — У меня сегодня свободный день, так что…

— Решено!

Самоедов встал и, небрежно бросив на стол тысячную купюру, посмотрел на Лизу:

— Ну что, поехали?

— Поехали, — Лиза тоже встала и, взяв со стола свой телефон, положила его в сумочку.

— Только… — Самоедов нахмурился, — давайте доедем до моей машины и пересядем в нее.

— Вы боитесь доверять свою жизнь женщине? — Лиза с усмешкой посмотрела на него.

— Нет, — Самоедов улыбнулся, — но я привык ездить быстро… И лично управлять машиной. Привычка руководителя, знаете ли.

— Согласна, — Лиза кивнула.

— Вот и хорошо.

Самоедов сделал шаг в сторону и радушно повел рукой в сторону выхода из парка, пропуская Лизу вперед.

Они быстро доехали до платной стоянки, где стояла «Фронтера» Самоедова, пересели в нее и через десять минут подъехали к невзрачному пятиэтажному дому, стоявшему на пустынной улице в ряду таких же унылых нежилых строений.

Лиза подняла бровь и, посмотрев на Самоедова, который уже взялся за ручку двери, спросила: