Слезы потоками хлынули у меня из глаз.

— Императрица, время мое сочтено. Как жаль, что наследник еще не готов править! Мысль об этом не дает мне уйти в полной безмятежности.

— Великий Господин беспокоится напрасно! — воскликнула я. — Он очень скоро выздоровеет, а на следующий год совершит паломничество к горе Сун, Небо даст благословение и откроет ему тайну бессмертия!

— Свет, я так устал жить, постоянно мучаясь от боли! Появление Царственного Отца избавило меня от всех страхов. Смерть — ничто. Это всего-навсего расставание с прогнившим телом, взлет души. Вершина священной горы, высший пик для живых, станет лишь травинкой, когда я поднимусь в небеса. Радуйся моему освобождению!

Я онемела от слов Маленького Фазана. Было слишком поздно удерживать человека, созерцавшего чудеса потустороннего мира. Теперь для него все земные богатства и наслаждения — только грязь и пыль.

— Великий, позвольте мне следовать за вами — в отчаянии взмолилась я. — Я хочу по-прежнему вам служить…

— Свет, я был заурядным правителем. Мое единственное достоинство в том, что я умел окружать себя людьми, более знающими и способными, чем сам. Я никогда не любил ни сидеть на троне, ни править, но смог сделать из тебя великую императрицу. Если мне придется перечислять свои заслуги на земном пути, я скажу, что мое величайшее творение — это ты. И перед этой временной разлукой — ибо впоследствии ты присоединишься ко мне — я хотел поблагодарить тебя за терпение, жертвенность, за то, что ты, рискуя жизнью, подарила мне наследников. Прости, если я причинял тебе страдания.

В голове моей теснились мысли, я уже хотела ответить, но государь перебил меня. Голос его превратился в слабое шипение:

— Свет, твой час еще не пробил. Ты должна остаться здесь, чтобы позаботиться о династии. Наследник — слишком юн. После моего исчезновения он не сможет удержать Империю, ослабленную естественными катаклизмами и бунтами. Я доверяю твоему опыту. Ты сумеешь исправить положение, восстановить порядок и укрепить его на долгие годы. Свет, береги себя, я вверяю тебе свой народ и свою Империю…

Глаза его закрылись.

— Маленький Фазан, не покидай меня! — воскликнула я.

Мне едва удалось уловить его шепот. Но на лице, кажется, мелькнула лукавая улыбка:

— Я всегда хотел умереть первым. А ты об этом не знала?

* * *

Двор поспешно оставил дворец Небесного Приношения. Небесный Император распростерся на ложе в повозке, управляемой двумя сотнями возниц. Дорога в Восточную Столицу стала его смертным путем. Чтобы вернуться в мир облаков и вечной беззаботности, мой супруг в последний раз терпел муки. Сидя рядом с ним, я, как зачарованная, наблюдала за ужасающей картиной внешних и внутренних перемен: на пути к бессмертию тело Маленького Фазана утрачивало материальность. Коже надлежало, сгорев, избавиться от всякой скверны, пока не останутся лишь чистота и свет. Чтобы вознестись в небеса, призванная богами душа должна была уничтожить плоть, где обитала.

В Лояне стычки на границе вынудили меня покинуть агонизирующего государя и обсуждать дипломатические вопросы, помогая наследнику. Впервые в жизни я была рассеянной. Слух мой ловил звуки шагов тех, кто придет сообщить мне о кончине. Дела человеческие казались мне довольно ничтожными, с тех пор как глазами страдающего супруга я узрела величие мира иного. Я больше не боялась никаких мук и презирала отчаяние.

Как только закончился совет, я поспешно вернулась во Внутренний дворец и вновь стала молиться у изголовья Маленького Фазана. Сейчас это он, умирающий, сообщал мне силу и тепло, согревая и освещая душу.

На третью ночь тринадцатой луны второго года под девизом «Вечной Чистоты» сожженный астрологами черепаший панцирь явил мне слово «разлука». Наутро Небесный Император проснулся. Все боли у него прошли. Маленький Фазан говорил вразумительно и пожелал сам объявить о Великом Восстановлении и начале новой эры под девизом «Славного Пути». Лекарям и евнухам удалось поднять его с ложа и облачить в подбитый мехом халат. На носилках Маленького Фазана по узким переходам Запретного дворца доставили к павильону у врат Небесных Законов.

За пределами рвов и оцепления конной и пешей стражи сбежавшийся со всего города народ пал ниц. Еще ранним утром снег покрыл все крыши Восточной Столицы: храмы, колокольни, пагоды растворялись в серой круговерти вздымаемых ветром снежинок. Кое-как удавалось разглядеть лишь главные павильоны дворцов богатых торговцев и дымящие трубы.

Взгляд Небесного Императора на мгновение затерялся вдали, на Западе, как будто он сквозь снежную пелену хотел увидеть Долгий Мир, свой родной город. Послышалась музыка: барабаны, колокола, гонги… Маленький Фазан не мог прочитать свой указ. Народ уже радостно кричал: «Многие лета Императору!»

Пополудни государь, вызвав к себе в опочивальню советников. Старшего Сына, Солнечного князя Ю, принцессу Вечного Мира Луну, стал диктовать завещание: «…Для похоронной церемонии семи дней довольно; наследник воссядет на трон у гроба; погребальную камеру и усыпальницу надлежит обустроить без ненужной роскоши, ограничившись самым необходимым; правительству следует советоваться с Небесной Императрицей по всем важным военным и политическим вопросам».

Вечером мой супруг проснулся, задыхаясь, и потребовал успокаивающего боль лекарства. Прежде чем вновь погрузиться в забытье, он подозвал меня и схватил за руку.

Стемнело, а я не осмеливалась пошевелиться. Моя рука была единственным, что еще связывало Маленького Фазана с миром живых. В неверном пламени свечей его впалые щеки, глубоко ввалившиеся глаза, пересохшие губы и мертвенно-бледная кожа пугали меня. Внезапно из его ладони в мое запястье потянуло холодом, и я услышала нечто вроде музыки: хрустальный перезвон, серебряные колокольчики, нефритовые флейты…

Лицо Маленького Фазана разгладилось. Сейчас, когда страдальческая гримаса более не искажала его черты, они обрели изящество и неподвижность, свойственные мраморной статуе, красоту загадочной маски. Приоткрытые глаза продолжали вглядываться во тьму, словно наблюдая не видимое живым явление богов. Чуть приподнятые уголки губ свидетельствовали о том, что он умер в радости.

Выждав, пока божественная музыка стихнет, я встала. Евнухи распахнули настежь двери дворца. Квадратный двор, залитый светом фонариков, казался темным от распростертых на земле тел князей и советников. Глашатаи хором повторили мой шепот:

— Император вознесся на небо. Величайшая Империя на свете осиротела.

* * *

Народ облачился в белые траурные одеяния. Ни в одном доме — ни музыки, ни смеха, ни звуков пирушки… В течение семи дней Двор проводил двадцать семь церемоний положения во гроб, используя самые упрощенные ее формы. Семь дней в Лояне не смолкали скорбные плачи, молитвы и буддистские песнопения. Семь дней в ритуальных чашах курились благовония, вздымая к небу столбы серого дыма.

Мой небесный супруг не указал в завещании, где надлежит возвести его гробницу. Но когда мы стояли над вратами Небесных Законов, уловив взгляд Маленького Фазана, я поняла, что он хочет вернуться в родной город. Вопреки мнению министров, желавших похоронить его в окрестностях Лояна, я отправила в Долгий Мир советника ведомства Общественных Работ, зодчих ведомства Строительных Работ и геомантов ведомства Погребения.