Высадил он инвалида у жилого дома в районе «Красных Ворот» – таксист на номер здания внимания не обратил, ему чего! Сказали: «К этому дому», он и подрулил. Но вызвался показать: зрительная память у него хорошая, он помнил место.

Кис с ним поехал один: Серега анализировал информацию с заводов, выпускающих пиротехнику, и из магазинов, ее продающих.

Ехали они минут сорок пять, из-за пробок. Наконец таксист указал на дом, у которого высадил инвалида, и укатил по своим делам. Алексей тут же, с мобильника, передал адрес Сереге.

– Поскольку старики-разбойники показали себя людьми предусмотрительными, то вряд ли это его дом. Высадился у какого-то плюс-минус соседнего, – произнес он.

– Океюшки, – отозвался Серега. – Сейчас сделаем запрос по инвалидам данного квартала!

Кис решил остаться на месте в ожидании информации от Сереги. Инвалид живет где-то здесь, в окрестных домах, и они его найдут. Рано или поздно!

Но лучше, конечно, рано. Поэтому Кис принялся задавать вопросы местному населению, выбирая в основном женщин, а среди них тех, кто имел возможность часто бывать на улице: мамаш с колясками, собачников, консьержек, вышедших подышать оттепельным воздухом и потрепаться с коллегами из соседних подъездов.

Мало-помалу, от разговора к разговору, сыщик добрался и до дома, в котором обитал инвалид. Оставалось только узнать его подъезд и квартиру.

Он снова окинул зорким взглядом аборигенов, намечая очередную жертву, способную удовлетворить его информационные потребности.

И в этот момент позвонил Серега.

– Я уже нашел дом, – дело только за квартирой, – сказал Кис.

– Второй подъезд, квартира шестьдесят один, – сказал Серега. – Я тоже выезжаю!

…Никогда еще Колян не чувствовал себя таким несчастным. Может, потому, что никогда еще не претендовал на большее, чем давала ему жизнь. Всегда довольствовался тем, что было… Оттого и жил спокойно, наверное?

А тут вдруг раздразнился мечтами. О том, чего у него нет. Словно жизнь поманила его пальчиком, сладко кивая и нашептывая: «Машинка, машшиинка!»

Да не жизнь, при чем тут она! Васян, Васька, подлец! Поманил его этой мечтой! Заверил, что она у них в руках!

А в руках у них образовался пшик.

И машинки у Коляна уже не будет. Никогда…

Впрочем, эти сожаления показались ему вскоре ерундовыми. Совсем не трагическими, как он думал еще вчера вечером и сегодня ранним утром, в которое его подняла из кровати мысль – или сон? – о машинке. Потому что ближе к одиннадцати в дверь позвонили, и когда он эту самую дверь открыл, то сразу получил такой удар в челюсть, что все мысли о машинке разом вылетели из черепушки.

Коляска выручила, чуток самортизировала, откатилась назад… А то бы Коляну ни в жисть с докторами не расплатиться!

– Над инвалидом-то легко силу демонстрировать, да? – попытался он высказать обиду.

Вошедший в его квартиру человек приблизился вплотную к его креслу, уставился Коляну в самые глаза и процедил с тихой ненавистью:

– На чужой беде наживаться – так можно? А в зубы за это дать нельзя? Ты сразу убогий и безногий, лежачего не бьют, так, по-твоему?!

Колян молчал. Он понял, что за человек к нему пришел. По фотографии с Митькиных «копий» узнал…

Машинка-а-а!

Машинка.

Стыдоба-то какая… За машину две жизни детские продал… Господи, да неужто так и есть: продал, как Иуда последний?!

Он даже не знал, что сказать. Но человек стоял совсем близко, и глаза его жгли.

– Бес попутал, – произнес Колян. – Бес…

Кис ненавидел подобные уловки. Перекладывание ответственности с себя на беса или на кого угодно. Ему жгуче хотелось снова ударить этого человека. И не раз. Бить его долго, до усталости в кулаках, каждым коротким ударом выражая суть тех слов, которые он имел ему сказать.

Но инвалида он бить не мог.

– Тебя как звать? – спросил он, шумно выдохнув и стукнув правым кулаком в свою левую ладонь.

– Николаем… Петровичем…

– Бес, значит, тебя попутал?

– Бес, – живо закивал Колян, которого такая версия устроила бы вполне.

– Скажи, Николай Петрович, а совести у тебя нет?

– Ну как же… – немного осмелел Колян, в надежде, что его больше не собираются бить. – Есть!

– Тогда при чем тут бес?

Петрович задумался. Но так и не понял, ни при чем тут бес, ни даже о чем его человек спрашивал.

Алексей тоже задумался. О связи добра с интеллектом. Доброта без интеллекта вечно оборачивается злом. Зло без ин… Ну, зло, оно и есть зло. С этим все понятно. Как любит говорить Серега: «От хитрости ума не прибавляется». А вот с добром куда сложнее. Глупость его перерождает. По глупости, по недомыслию, добро кормит своей энергией зло, поступая в полнейшее его распоряжение…

Впрочем, не беседовать же об этом с Николаем Петровичем, опасливо подобравшимся в своем инвалидном кресле.

– Расслабься, Петрович. Бить тебя не буду, если правду скажешь. Ты участвовал намедни в фейерверках на «Речном»… Это не вопрос, не тщись, ответ я знаю. Там еще другой человек был: вы вместе это затеяли! Мальчишек подговорили, они вам службу сослужили… Так?

– Так, – подтвердил убитый внезапно проснувшимся чувством вины Колян.

– Но затеяли вы это… Как его, бишь, приятеля твоего?

– Васян…

– Ага, Васян, точно. Так вот, с Васяном вы это затеяли, потому что хотели деньги в обмен на информацию получить, верно?

– Верно… Хотели…

– Вот я и пришел узнать, что за информация у вас такая. Дети – мои, Николай Петрович. Это у меня двух малышей похитили. Поэтому, если ты не дрянь последняя…

Он не был дрянью! Это неправда, Колян никогда не был дрянью!

– Я не хотел… Это случайно! Вернее, просто не подумал… Бес попу… Да нет, это все Васян!!! Когда мы поняли, что жилец…

– Мне глубоко по фигу, кто именно виноват, Петрович. Ты меня внимательно слушай, ладно? А то… Кулак-то мой при мне, сечешь?

– Секу…

– Тогда ты мне не про виноватых рассказывай, а что за информация у вас такая. И поподробней!

…К тому моменту, когда подтянулся Серега, Кис знал уже практически все то, что сумел рассказать инвалид.

– Как это, Николай Петрович? Вы не заглянули в паспорт жильца? – поразился Серега.

– Ну… А чего… Сказал, что Митей звать… Поповым…

– А в паспорт-то, в него же надо было посмотреть? – Серега не мог понять подобную халатность квартиросдатчика.

Алексей немного охладил его пыл.

– Когда деньги ложатся на стол, мало кто думает о проверке документов… – сказал он. – Да и стесняются люди.