Но развития эта странная сцена не увидела, так как она быстро перешла в стадию нелепости, когда дверь в комнату отъехала и на пороге показалась японка с подносом в руках. Она сразу ахнула и уронила посуду. Этот "ах" Сеара тоже повторила, и тут же плюхнулась снова ко мне в постель. Японка дрожащим голосом что-то залепетала на своем и, быстро собрав посуду, убежала прочь, не забыв задвинуть дверь. Все это время мой рот замер в немой попытке что-то сказать, а руки крепко удерживали оборону в районе паха.

Скатившись с матраса как рулет, я быстро нашел взглядом стул, на котором чинно покоилась одежда. Глупо полагать, что она предназначалась для кого-то другого, поэтому я смело, первым делом, решил надеть брюки. За дверью послышался топот ботинок и когда в комнату влетел уже худощавый японец, брюки как раз были на стадии "пуговиц".

Молодой парень сходу начал что-то говорить, но как и в случае с горничной я ничего не понял. Хотя его поклоны и извиняющийся тон были предельно ясны. Его взгляд то и дело терял меня и перепрыгивал на Сеару, которая нежилась в постели, зачем-то обняв покрывало, но быстро возвращался назад. Затем гость начал указывать на дверь и произнес имя старика Горо. Что же, задерживаться в спальне действительно смысла нет.

Мы покинули комнату втроем. Я шел следом за парнем, а Сеара за мной. Место, где я проснулся, точно было не мэрией, а чьим-то домом, только весьма приличных размеров. Даже без подсказок посторонних я догадываюсь, чей именно. Кроме горничной и проводника по пути встретился только один мужчина, да и тот почему-то вжался в стену при виде нашей троицы: глаза выкатились, лицо быстро покрылось потом, и он полушепотом начал что-то причитать. Парень, что вел нас, накричал на него, размахивая руками, и погнал прочь, а тот замер как истукан и даже зажмурился. В итоге мы просто прошли мимо.

Я зыркнул на идущую позади меня с самым невинным видом Сеару и решил, что стоило бы прикрыть ее рожки и хвост, пока мы здесь. А ведь где-то еще должна быть Тэна, но спрашивать у проводника бессмысленно. Интересно, как она там? И что вообще это был за красный червь? Помнится, она говорила, что в их культуре нет рабских ошейников, подобных творению эйнфейлен. Но догадка о паразите все же видится мне реалистичной, уж слишком явное совпадение. Да и отличное от настоящей воровки поведение у нее было. Не зря я сразу насторожился, да кто ж мог предположить именно такой случай.

Мои размышления прервались, когда мы подошли к двери.

Глава 34

Японец вошел первым, после этого пригласив меня внутрь. Помещение оказалось приличных размеров, вызвав ассоциацию места для собраний группы небедных личностей. Убранство на первый взгляд скромное, но только на первый. Человек, обустраивающий этот кабинет, явно обладал вкусом.

Вопреки моим ожиданиям престарелый японец сидел не за столом в мягком кресле, а рядом с ним на полу, поджав колени. Расположился он лицом к столику, на котором стояло фото мужчины в черной рамке и глиняная маленькая урна. Не нужно быть детективом, чтобы догадаться, кто на фото и что в урне.

Старик несколько секунд не реагировал на нас, а потом выдохнул и медленно поднялся. Отправил на выход сопровождающего, и когда мы остались втроем, он подошел и неожиданно склонился. Не в пол, как крестьянин пред феодалом, а как уважающий себя человек перед тем, кому он хочет выразить почтение или благодарность. Так мне показалось.

— Я готов расплатиться за содеянное, — выдал он с акцентом, когда выпрямился. — Я не хотел идти на это, но лишние сомнения могли подтолкнуть вас на сторону госпожи Юко.

Несколько мгновений я ничего не понимал и недоуменно смотрел на него. За что он извиняется? А потом до меня дошло, когда память услужливо подбросила мне часть разговора с Юко, где она назвала фамилию старика Горо. Ивасаки. Я и тогда обратил на это внимание, просто это не имело в тот момент никакого значения и мозг благоразумно подвинул вопросы в сторону.

— Разве это вы меня обманули? Насколько я помню, все переговоры вел Данил, а вы в это время пили чай, — напустив холода в голос, напомнил я. — Где он кстати? Хотелось бы поговорить с ним на этот счет. Я, кажется, предупреждал, что не потерплю обмана.

Старик Горо внезапно снова склонился, только уже не с такой гордостью, а ниже:

— Прошу! Я беру на себя всю ответственность. Любое ваше решение, только, прошу, пусть это буду лишь я!

Я только открыл рот в немом звуке, глядя на плешь старика и его морщинистую шею. На столике все так же стояло фото его сына, которого, судя по всему, он же и казнил, но просит старик за некого Данила, глаза которого даже близко не так узки, как его. Вот так неожиданность.

Сеара в это время уже заинтересованно ходила по огромному кабинету и поднимала, нюхала и трясла в руках все, что плохо лежало.

Я решил узнать немного больше обо всем этом, как все так обернулось, и задал соответствующий вопрос. На что Старик тяжело вздохнул и предложил присесть. Я не стал отказываться.

— Мне в жизни слабо повезло: плохой город, отсутствие отца, бедность, — начал он, подойдя к столику с фотографией в черной рамке. — Это сделало свое дело, и в тринадцать я уже был на побегушках у банды. Дальше якудза. Двадцать лет отсидел. Когда вышел, все стало еще хуже. Рэкет — самое безобидное, чем занимался я лично и в будущем мои люди. Мать Сёго умерла во время родов. Мальчик рос, как вы понимаете, господин Каин, не в лучшей обстановке. Я и заметить не успел, как он стал копией меня, только вот гонору у него было еще больше…

— Похоже, я понимаю, к чему вы клоните, но рассказывать мне о том, что вы бандит — плохая идея, — перебил его я. Если до этого мне виделся пожилой пройдоха, то теперь к образу добавился пожилой ублюдок. Никогда не понимал, почему старость или немощность должна быть оправданием для жалости к негодяям.

— Прошу вас, дослушайте, — попросил он, поморщившись.

Я кивнул, краем глаза наблюдая, как Сеара подошла ко мне сбоку и просто плюхнулась рядом, потянулась, зевнула и свернулась клубком уложив голову мне на колени. Ну точно кошка. Рука машинально потянулась погладить ее.

— Когда все рухнуло и пришел хаос, не многие мои сподвижники изменили род деятельности, так сказать, — продолжил Горо, не