— Иванова Татьяна Александровна? — без приветствия проговорил молоденький лейтенант, стоявший на пороге.

Я молча кивнула и была отстранена, причем не очень вежливо, от прохода. За лейтенантом проследовал сурового вида человек, тоже в форме. Но он так быстро прошмыгнул мимо меня, что я не успела обратить внимание на звездочки, которые поведали бы мне о его чине. Потом это было уже неинтересно.

Милиционеры молча проследовали в комнату, где происходило мое с Кириллом «ледовое побоище». Вели они себя довольно-таки по-хозяйски, что присуще всем сотрудникам нашей доблестной милиции. Я остановилась в дверном проеме и молча наблюдала за их работой.

Дяденьки долго записывали что-то в блокноты, а потом, словно по команде, почти одновременно обратились ко мне с просьбой рассказать, как все произошло. Разговаривать, а тем более давать какие-то показания мне категорически не хотелось. И пришлось в очередной раз пересиливать себя и делать то, что не по душе. Я с неохотой начала передавать события прошедшего часа. Милиционеры кивали и записывали, записывали и кивали. Наконец они покинули мою разгромленную обитель.

Тогда я решила приняться за свою работу и стала убираться. Не то чтобы я мазохистка и после всего пережитого схватилась за тряпку, как за единственное спасение неизвестно от чего. Просто люблю порядок и комфорт. Необходимо было только приложить некоторые усилия для придания товарного вида и себе, и квартире.

Первым делом я собрала все осколки и разбросанные окурки из опрокинутой пепельницы. Хорошо хоть, ковровое покрытие не пострадало. Затем, вооружившись пылесосом, несмотря на то что на дворе стояла уже ночь и все соседи, вероятно, спали, я начала отдраивать каждый квадратный сантиметр комнаты, чтобы ничто не напоминало о произошедшем.

Увлекшись уборкой, я даже не заметила, как все встало на свои места. Теперь меня окружала почти стерильная чистота. Но, как ни странно, я ничуть не устала. Наверное, во время драки произошел такой мощный выброс адреналина в кровь, что я до утра не смогу сомкнуть глаз. Ну и ладно, не хочу — и не надо, потом высплюсь.

С такими мыслями я направилась в ванную, чтобы привести в порядок на этот раз себя, любимую. Надо сказать, на это времени понадобилось куда больше, чем на уборку квартиры. Люблю я понежиться в ароматной массе пены, особенно после такого тяжелого и нервного дня, каким выдался сегодняшний.

Водные процедуры неожиданно сняли все накопившееся напряжение и позвали ко мне в гости Морфея. Не успела я выйти из ванной, как сон навалился на меня невообразимой массой, и я почувствовала, что на сегодня с меня хватит, пора спать. Не потрудившись выключить свет, до такой степени мне стало все безразлично, я еле доползла до кровати и мгновенно забылась тяжелым сном.

* * *

Не знаю, сколько длился мой сон, но проснулась я из-за чьей-то настойчивости за входной дверью. Этот кто-то не давал звонку даже немного передохнуть, все трезвонил и трезвонил. Дверь я решила не открывать: вчерашняя апатия сегодня проявилась в удвоенном размере. Но пролежать долго под сумасшедший трезвон проклятого звонка я не смогла. Пришлось-таки сделать над собой усилие и поплестись к двери. Я посмотрела в глазок — по ту сторону стоял и тоже смотрел в глазок какой-то незнакомый милиционер. И я открыла дверь.

Что меня удивило, нет — просто потрясло, так это то, что милиционер поздоровался и извинился за столь ранний визит. Да, он именно так и сказал: «Прошу прощения за столь ранний визит». Прямо не сотрудник органов правопорядка, а средневековый рыцарь какой-то. Апатия моя испарилась, и я снова стала сама собой. Пригласив молодого человека пройти в комнату, я прошмыгнула в ванную. Последствия вчерашней драки, к моему величайшему сожалению, все-таки проявились и на моем лице, и на теле. А вчера я на них внимания не обратила. Но хорошо еще, что все не очень сильно заметно: небольшая припухлость от удара руки Кирилла на щеке, многочисленные синяки на руках и ногах и, конечно же, поцарапанная шея со следами пальцев.

Но дело поправимое, особенно если у меня внезапно появилось хорошее настроение. Несколько мазков тонального крема, взмах кисточки с пудрой, баночки, щеточки — и я свежа, как майская роза, и прекрасно выгляжу. Процедура заняла максимум семь минут, поэтому я не заставила милиционера долго себя ждать.

Я впорхнула в комнату, где он примостился в кресле. Он поднялся и смущенно произнес:

— Ильина задержали, вы должны приехать как можно скорее в отделение…

Я не дала ему договорить:

— Через пять минут буду готова. Вы на машине?

Милиционер отрицательно покачал головой. Я кивнула и, прихватив из огромного шкафа в прихожей одежду, снова юркнула в ванную. Там я облачилась в светло-зеленое платье, накинула сверху кожаный пиджак. Оглядела себя в зеркало, насколько его размеры позволяли это сделать, и осталась своим видом вполне довольна.

— Заедем в одно место, надо взять свидетеля, — бросила я милиционеру, все так же робко сидевшему в кресле.

Через несколько минут мы с ним уже ехали в моей бежевой «ласточке» по направлению к дому Надежды Сергеевны Павловой. Я судорожно думала: «Только бы старушка не подвела, вернее, ее память на лица». Ведь от ее показаний полностью зависел исход моего расследования.

Пожилая женщина, к моей величайшей радости, оказалась дома. Она с готовностью высказала желание проехать с нами в отделение милиции. Да, сомневаться в этом и не приходилось — пенсионеры ведь ищут, чем себя развлечь, поэтому только немногие из них откажут в такой любезности.

По дороге милиционер рассказал, что Кирилла задержали, когда он ставил свою машину в каком-то переулке. Повезло им, что захватили парня за этим занятием. Если бы он бросил машину, потом искать бы его пришлось как ветра в поле. Задержанный ничего не говорил, но и не сопротивлялся. Вряд ли он сознается в совершенных преступлениях. Скорее всего Кирилл рассчитывает на помощь хороших адвокатов, только они ему особо помочь не смогут. Все-таки два убийства на нем.

В помещении, куда мы приехали, было шумно и прохладно. Нас провели по многочисленным коридорам к «обезьяннику». Среди задержанных, весьма разношерстных по внешнему виду, я заметила Кирилла. Он меня тоже заметил и угрюмо уставился прямо перед собой. «Какие мы гордые», — подумала я с сарказмом.

Наверное, Дмитрию Александровичу еще не сообщили. Он скорее всего сейчас волнуется, куда мог подеваться его сын. Да, некрасиво, конечно, все получилось, но я же не виновата в том, что именно его любимое чадо и оказалось тем злодеем, который утопил второе его любимое чадо. Только вот как я все это буду рассказывать Ильину-старшему, ума не приложу. Ему и так пришлось туго, а тут такой сюрприз.

Старушка тоже заметила Кирилла и тут же заверещала, хотя ее пока и не спрашивали:

— Он, он выходил из Надиной квартиры, точно помню. Только одет был по-другому, а так — точно он.

Сопровождающий нас милиционер удивленно на нее уставился: