Подождав несколько минут и никого больше не обнаружив, Панкрат связался по рации с одним из наблюдателей Родиона, которого звали Вадимом:

– Что у тебя?

– Все тихо, – отозвался Вадим. – Горизонт чист. Антон гуляет с воспитательницей по саду.

– Будь внимателен, за мной увязались какие-то крутые москвичи.

Не давая времени парню вставить слово, Панкрат вызвал второго наблюдателя по имени Лева:

– Где находишься?

– Как где – на месте, – обиделся наблюдатель. – Все нормально, жена ваша здесь, в школе, с Настей, собирается домой.

– Задержи их, я сейчас заберу сына и заеду за ними.

– Что случилось?

– Пока ничего, но какие-то типы из столицы уже прибыли. Если это не ваши коллеги, то, значит, ликвидаторы.

– Почему вы… – начал было Лева, но Панкрат выключил рацию и сел в машину.

Вопреки ожиданиям «Форд» с московским номером за ним не поехал, зато через несколько минут обнаружилась еще одна машина – зеленая «Хёндэ» и тоже с московскими номерами, и Панкрат понял, что его ведут вполне профессионально, двумя, а то и тремя машинами. Это означало, что в Осташков прибыла команда ЛООС, имеющая задание убрать опасного свидетеля. А заодно, во избежание недоразумений, и всю семью.

Панкрат не знал, что прав только наполовину. Люди, организовавшие на него давление, напавшие на него в спортзале и пытавшиеся захватить в школе Лиду, работали не на Российский легион, а на «Психодав». Теперь же прибыла настоящая группа ликвидаторов Легиона, вычислившая его местонахождение. Но даже если бы Панкрат и узнал об этом, действовать иначе не стал бы. Его задачей было сохранить семью до прибытия группы «Тень», и он собирался выполнить эту задачу во что бы то ни стало.

Первая мысль была – отправить детей и жену в монастырь. Потом пришла более хитрая мысль: открыто привезти их домой и ночью скрытно, так, чтобы не видела ни одна живая душа, переправить всех в безопасное место, в тот же монастырь Нилова пустынь на Столбном острове, под опеку брата Павла и одного из наблюдателей Родиона. А самому заняться визитерами из ЛООС. Ждать, пока его настигнет пуля снайпера, Панкрат не хотел.

Объяснять суть плана ребятам Кокушкина долго не пришлось, они сразу поняли, что надо делать и как. Панкрат велел обоим отправляться вперед и ждать его дома, сам же спокойно, не торопясь, на виду у пассажиров «Хёндэ», остановившейся в переулке за школой, посадил в машину детей, Лиду и повез домой, стараясь тем не менее не подставляться под вполне возможный выстрел из гранатомета. Он не верил в такую грубую попытку ликвидации свидетеля со стороны профи ЛООС, но считал ее возможной.

По пути Панкрат объяснил Лиде, что им предстоит новый «отдых» на лоне природы, и расстроился, когда жена заплакала.

– Ну что ты, родная, – пробормотал он, снимая правую руку с баранки и погладив Лиду по плечу. – Все обойдется, я тебе обещаю. Потерпи еще немного.

Слезы продолжали скатываться по ее щекам и жечь Панкрату душу. Он никогда не был сентиментальным или особо чувствительным, поэтому показную женскую, а тем более мужскую слабость презирал, хотя в помощи никогда не отказывал, если видел, что в ней нуждаются искренне, но слезы жены привели его в особое пограничное состояние: хотелось утешить ее, выразить свою любовь и нежность и одновременно уничтожить всех ликвидаторов, а также их руководителей до десятого колена.

– Мам, ты чего плачешь? – спросила Настя, притихшая на заднем сиденье. Ее маленькое сердце почуяло тревогу. Даже Антон перестал возиться и глазеть по сторонам, считая машины, прохожих и магазины.

– Это я просто устала, – отозвалась Лида, торопливо вытирая глаза.

Перед выездом на набережную Панкрат увеличил скорость, отрываясь от машины преследователей, и быстро заехал во двор, боковым зрением отмечая появление на другом конце улицы белого «Форда». Стервятники слетались на пиршество, хорошо зная, где живет их жертва. Однако они ошибались, считая, что держат ситуацию под контролем. Если бы пассажиры «Форда» догадались опередить Воробьева и ждали его в доме, он ничего не смог бы предпринять. Теперь же он готов был дать нешуточный бой, похвалив себя за то, что успел перевезти из Подмосковья почти весь экспроприированный у бандитов арсенал.

У него были три пулемета: старенький «РПД» калибра семь и шестьдесят две сотых миллиметра, «ПКТ» того же калибра и современный НСВ «утес» калибра двенадцать и семь десятых миллиметра, четыре гранатомета, от российского «ГП-25» «костер» до американского «армскора» револьверного типа, два десятка автоматов и пистолетов-пулеметов, а также полтора десятка револьверов и пистолетов разного калибра. С этим арсеналом можно было отбиться не только от спецгруппы в восемь-двенадцать человек, но и от армейской роты. Панкрат и с собой в машине возил автомат («ОЦ-22», «овца») и пистолет «бердыш» с магазином на пятнадцать патронов, не считая ножа и наборов метательных пластин.

Вадим и Лева ждали хозяина в доме, догадавшись оставить свои машины на набережной, напротив плавучего ресторанчика «Якорь». Еще раз обсудив с ними свой план, Панкрат приступил к его выполнению, спустившись в подвал и притащив наверх три пистолета-пулемета «кедр-Б» с насадкой бесшумного боя, а также гранатомет «костер».

– Кучеряво живете, – покачал головой Вадим, переглядываясь с Левой. – Наследство от дедушки?

– Выиграл в карты, – ответил Панкрат в том же тоне. – Выбирайте пушки и к окнам. Один следит за улицей, второй берет под наблюдение двор. Как только стемнеет, начинаем атаку первыми.

Оба наблюдателя воззрились в недоумении на мрачно-решительное лицо Воробьева.

– Вы же хотели сначала переправить семью… – пробормотал Вадим.

– Я передумал, это надо было сделать раньше. В создавшихся условиях бегать по огородам опасно. Эти парни знают свое дело и наверняка перекрыли пути отступления.

– Но у вас дети…

– Посидят в подвале, я его неплохо оборудовал. – Панкрат хотел добавить, что начал рыть на всякий случай подземный ход к озеру, но передумал. Ход не был готов, и об этом стоило лишь сожалеть.

Дети восприняли спуск в подвал как некую данность и не капризничали, тем более что с ними оставалась мама. Панкрат снес им вниз старый тюфяк, два ватных одеяла, плед, игрушки и книжки, и Лида устроила там уютный уголок, где можно было играть и спать. Но испуганной она не выглядела, в глазах женщины зажегся холодный огонек, в них зрело какое-то решение, что заставило Панкрата насторожиться и приглядеться к жене.

– Прости, – сказал он, опускаясь перед ней на корточки и глядя снизу вверх. – Это я во всем виноват. За мной тянется хвост грешных дел, и я никак не могу от него избавиться. Не надо мне было срывать тебя с насиженного места, увозить из Брянска, жила бы себе и горя не знала.

– Глупый, – улыбнулась Лида. – Я люблю тебя и согласна идти до конца, хоть на край света. – На ее глаза навернулись слезы, но решимость в их глубине не угасла. – Но дети-то ни в чем не виноваты.