— Ага, приехали, — сказал он с облегчением. — Теперь надо их вывести из кареты…

Аджетта услышала, как кто-то спрыгнул с облучка и приземлился в огромную лужу перед дверцей. Человек громко застонал и, чертыхаясь, выбрался из лужи.

— Эй, Бласт! — завопил он. Послышался удар хлыстом. — Не смотри на меня так, чертова кобыла! Вот зажму твою морду в кольцо, тогда посмотрим, как ты у меня повеселишься! — сказал он и снова ударил хлыстом.

— Морбус Галликус! — заорал Комос не хуже рыночных торговцев. — Иди сюда, помоги нам выбраться!

Морбус Галликус скрылся под каретой. Было слышно, как он возится там, отодвигая большой плоский камень. Наконец он вынырнул из-под кареты и вытащил за собой этот камень. Потом снова заполз под карету. Послышались два щелчка, и съемную панель на дне кареты сдвинули в сторону.

Аджетта заглянула в глубокий черный провал. Далеко внизу, на самом дне виднелся слабый огонек маленькой лампы. В дыру уходила деревянная приставная лестница, которая, казалось, становилась все уже и уже по мере того, как погружалась в темноту.

— Кто первый? — спросил Комос, выбивая трубку о ногу и наблюдая за тем, как тлеющие остатки табака сыпятся в яму, будто горсть падающих с неба звезд. — Там, конечно, темно, но в глубинах этого к-к-колодца нас ожидает истинное великолепие.

Рамскин прыгнул в яму и ухватился за лестницу. Он скрылся в темноте, загородив собой свет лампы, которая горела на дне колодца.

— Думаю, с-с-следующим будет кто-то из вас. — Комос говорил прерывисто, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Морбус стоит снаружи с мешком и хлыстом наготове, если вы вдруг попытаетесь сбежать. С ним лучше не встречаться при свете дня, его лицо больше подходит для темноты.

Комос кивнул Аджетте, чтобы она пошла следующей, и поддержал девочку, когда ее ноги соскользнули с края кареты.

— Теперь ты, — сказал он Тегатусу. — И не думай улетать. Морбус снимет тебя с неба, как муху с паутины.

Тегатус лег на пол и уцепился за сиденье, чтобы было легче спускаться. Ступив на лестницу, он выглянул на улицу. Судя по всему, карета остановилась на невысоком холме у постамента огромного памятника, окруженного деревянными лотками. Вдали виднелась река, блестевшая на солнце. Возле кареты Тегатус увидел большие кожаные сапоги Морбуса. Они были черные и покрытые грязью. Край его длинного мягкого плаща то и дело попадал в кучи навоза, а вокруг ног кольцом обвивался двухвостый хлыст.

Тегатус заморгал, ослепленный ярким светом, и начал спускаться по лестнице в колодец. Комос следовал за ним, едва не наступая ангелу на руки, чтобы тот спускался быстрее. Над их головами свет начал тускнеть — это Морбус задвигал камень на место, скрывая проход от чужих глаз.

Снизу доносился плеск воды. Тегатус передернул плечами, с каждой ступенькой он все сильнее задумывался о своей участи. Он злился на себя за то, что позволил себя схватить, что так быстро сдался. Спускаясь все глубже, он думал о том, как круто изменилась его жизнь. Когда-то он выступал под знаменем Всемогущего в Небесной Битве, в которой дракон был побежден и сброшен на землю, а теперь пробирается по старой трубе, как искусанная блохами крыса. Он покраснел от стыда и был рад, что в темноте этого никто не сможет заметить.

Далеко внизу послышался громкий всплеск, а потом рычание дьякки — это Рамскин радостно плюхнулся в неглубокую воду. Вскоре Тегатус уже стоял рядом с Аджеттой в чистой родниковой воде. На маленькой полочке горела лампа. Справа от них, по направлению к реке, туннель круто обрывался. Несколько каменных ступеней вели к деревянной двери с огромным медным замком.

Комос вынул из кармана ключ, повернул его в замке и медленно открыл дверь.

— Входите. Вот ваша камера, — сказал он, снова набив трубку. Его глаза покраснели. — Тут уже есть один гость, думаю, моя дорогая девочка, ты с ним знакома. — Комос засмеялся и подтолкнул Аджетту с Тегатусом к двери. Рамскин плескался в воде.

Аджетта вытащила мокрые ноги из холодного ручья. Быстрая вода смыла с них уличную грязь, а прохлада успокоила ее душу. Она вошла в комнату и посмотрела на белые мраморные стены и серые зубчатые плиты на полу, которые были плотно подогнаны друг к другу. Мебели не было, за исключением длинной мраморной скамьи вдоль стены и большого семиярусного канделябра, с которого стекал расплавленный воск. На самом краю скамьи сидел человек. Он был явно без сознания. Его тело завалилось на бок, на голове был мешок, а руки крепко связаны.

Комос посасывал трубку.

— Устраивайтесь поудобнее. Морбус принесет вам еды, а потом начнется самое интересное. — Он кивнул Рамскину.

Тот задвинул два медных засова, прошел сквозь деревянную дверь и исчез в туннеле. Аджетта только рот раскрыла от изумления.

— На него не действуют ни законы философии, ни законы физики, он может приходить и уходить, как хочет и когда хочет. Мой любимец не подчиняется законам этого мира, он слушает только своего хозяина.

— И что же сейчас делает твоя болонка? — спросила Аджетта, присев на длинную мраморную скамью.

— Поджидает непрошеных гостей и тех дураков, которые думают, что им удастся отсюда сбежать. В общем, охраняет туннель.

— Где мы? — поинтересовалась она.

— У тебя, девочка, осталось так мало времени, что глупо забивать голову всякой ерундой. Вы находитесь под Фиш-стрит, на глубине пятидесяти футов, в основании памятника, который мы построили, чтобы увековечить Великий пожар, пожар, который устроили мы. Пожар, который раньше времени погасили всякие умники, вечно сующие нос куда не следует. Но на этот раз мы доведем дело до конца, и вы двое нам поможете. Непорочное дитя… жабий глаз… козлиный рог… ну, и все, что, по мнению некоторых дураков, мы вставляем в наши заклинания. — Комос захихикал и пошел к выходу. — Ладно, позволю тебе заново познакомиться со своим старым другом. Даже и не пытайтесь сбежать, Рамскина сегодня еще не кормили. — Он захлопнул дверь, и они остались одни.

Вдруг по туннелю эхом разнесся громкий вой. Рамскин сунул голову в камеру, как будто в ней и не было двери. Но уже через несколько секунд голова исчезла.

— Это существо играет с тобой, — сказал Тегатус, шагая по комнате в своих мокрых сапогах.

— Аджетта, это ты? — раздался слабый голос того, кто сидел на скамье.

Это был Тадеус — живой. Аджетта бросилась к нему и стащила с его головы мешок. На затылке у него запеклась кровь, на шее болталась петля из шелковой нити, а на ногах были синие домашние тапочки, отделанные желтой тесьмой.

— Что они с тобой сделали? — спросила она, усадила Тадеуса, прислонив его спиной к стене, и стала развязывать ему руки.

— Они пришли за «Неморенсисом». Думали, что он у меня. Ты знаешь, где он? — взволнованно спросил Тадеус. — Я только о нем и думаю. — Он замолчал и посмотрел на Тегатуса.

— А это кто? — подозрительно спросил он.

— Это Тегатус. Отец держал его в мансарде. — Аджетта улыбнулась Тадеусу. — Он ангел.