— А разговаривать со мной тебе можно? — Комиссар взял бутерброд, кружку кофе и махнул Дисе, которая, наморщив лоб, читала свой айпед.

— Наверное, нет, — хохотнул Хольгер, после чего снова сделался серьезным.

— Ты успел посмотреть сумку, которую мы нашли у плотины?

— Да. Я закончил и сейчас как раз еду домой, в Умео.

— В ней остались какие-нибудь записные книжки, тетради?

— Только чек из «Прессбюрон».

— Мобильный телефон?

— К сожалению, не было.

— Тогда что у нас есть? — Йона скользнул взглядом по серому небу над крышами.

Хольгер шумно посопел, а потом ответил, словно читал наизусть:

— Велика вероятность того, что пятна на сумке — это кровь. Я отправил кусочек ткани в лабораторию Линчёпинга… Кое-какая косметика, две разные помады, огрызок черного карандаша для глаз, розовая пластмассовая заколка, шпильки, кошелек с черепом, немного денег, фотография самой Викки, что-то вроде инструмента для починки велосипеда, флакон лекарства без этикетки… это все тоже отправилось в Линчёпинг… упаковка стезолида, ручки… а под подкладкой я нашел столовый нож, заточенный как для суши.

— Но ни записей, ни имен, ни адресов?

— Нет. Это все…

Йона услышал шаги Дисы у себя за спиной, но остался стоять, как стоял. Он ощутит тепло ее тела, вздрогнул и через секунду почувствовал, как мягкие губы целуют его в шею, как руки Дисы обнимают его.

* * *

Пока Диса была в душе, Йона, сидя за кухонным столом, набрал номер Сольвейг Сундстрём, которая отвечала за девочек из Бригиттагордена.

Может быть, она знает, что за лекарство принимала Викки.

Проплыли восемь гудков, потом что-то щелкнуло, и чей-то хорошо слышный, словно говорящий сидел в соседней комнате, голос произнес:

— Это Каролина… которая отвечает по мерзкому телефону, который валяется на кресле.

— Сольвейг рядом?

— Нет. Я не знаю, где она. Передать что-нибудь?

Каролина — это та старшая девочка, на голову выше Туулы. Со старыми следами от инъекций, однако на вид здравомыслящая, умная и искренне желающая измениться.

— У вас там без происшествий? — спросил Йона.

— Вы — тот комиссар? Да?

— Да.

Каролина замолчала, потом осторожно спросила:

— А правда, что Викки умерла?

— К сожалению, нам кажется, что да.

— Ужасно странно.

— Ты не знаешь, какое лекарство она принимала?

— Викки?

— Да.

— Она была такая худенькая и красивая… Я и не думала, что она пьет зипрексу.

— Антидепрессант?

— Я раньше его пила, но теперь пью только имован, чтобы уснуть. Не пить зипрексу — это здорово.

— Много побочных действий?

— У всех по-разному, а у меня … я поправилась килограммов на десять точно.

— От зипрексы не повышается утомляемость? — Перед глазами у Йоны встали окровавленные простыни, на которых спала в ту ночь Викки.

— Сначала наоборот. Стоило мне рассосать всего одну таблетку — и хоть из туалета не выходи… Тело дергает, раздражаешься на все, кричишь. Однажды я швырнула телефон в стену, оборвала занавеску… а потом, наоборот, тебя как будто заворачивают в теплое одеяло. Успокаиваешься, и просто хочется спать.

— Ты не знаешь, Викки еще что-нибудь принимала?

— Она, как все мы, хомячила все, что помогает… стезолид, лирику, кетоган…

В комнате, где была Каролина, послышался еще голос, и Йона понял, что вошла медсестра — вошла и увидела Каролину с телефоном в руке.

— А я собиралась доложить, что его украли, — сказала медсестра.

— Он зазвонил, и я ответила, — объяснила Каролина. — Комиссар вас ищет… Вас подозревают в убийстве Миранды Эриксдоттер.

— Не валяй дурака, — прошипела женщина, взяла телефон и откашлялась, прежде чем ответить: — Сольвейг Сундстрём.

— Меня зовут Йона Линна, я комиссар уголовной полиции, расследую…

Женщина молча нажала «отбой». Йона не стал перезванивать — он уже получил нужный ответ.

Белый «опель» остановился под плоской крышей заправки «Статойл». Из машины вышла женщина в голубом вязаном свитере. Повернулась к терминалу, принялась рыться в сумочке.

Ари Маатилайнен проводил женщину взглядом и положил два толстых куска поджаренной колбасы на лепешку картофельного пюре с соусом барбекю и жареным луком. Посмотрел на грузного мотоциклиста, дожидавшегося своего заказа, и механически объяснил, что кофе и кока-колу надо покупать в автомате.

Многочисленные цепи на кожаной куртке мотоциклиста скрежетнули о стекло прилавка, когда мужчина перегнулся, чтобы забрать поднос с едой.

— Danke, — сказал он и направился к кофейному автомату.

Ари сделал радио погромче. Женщина в голубом свитере немного отошла, бензин лился в бак «опеля».

Ари дослушал до того момента, когда ведущий сообщил о том, как идет расследование всколыхнувшего всю страну похищения ребенка:

— Поиски Викки Беннет и Данте Абрахамссона прекращены. Полиция Вестерноррланда хранит молчание, однако источники подтверждают: есть опасение, что разыскиваемые погибли в субботу утром. Критика, направленная против полицейских, пошла на спад вместе с окончанием поисков. «Эхо» попыталось получить комментарий у Карлоса Элиассона, шефа уголовной полиции…

— Что за черт, — прошептал Ари.

Он посмотрел на квадратик бумаги для заметок, так и лежавший возле кассы, взял телефон и снова набрал номер полиции.

— Полиция, Сонья Раск, — ответил женский голос.

— Здравствуйте, — начал Ари. — Я их видел… я видел девочку и мальчика.

— С кем я говорю?

— С Ари Маатилайненом. Я работаю на «Статойл», в Дингершё… Я сидел на своем месте, слушал радио, и вот передали, что они, вероятно, погибли в субботу утром. Но они не погибли, я видел их в ночь на воскресенье.

— Вы имеете в виду Викки Беннет и Данте Абрахамссона? — скептически уточнила Сонья.

— Да, я видел их ночью, было уже воскресенье, так что они никак не могли умереть в субботу утром, как сказали по радио, верно ведь?

— И вы видели Викки Беннет и Данте Абрахамссона…

— Да.

— Почему в таком случае вы не позвонили сразу же?

— Я позвонил. И разговаривал с полицейским.

Ари вспомнил, как слушал «Радио Гульд» тем субботним вечером.

Розыск тогда еще не свернули, а местные журналисты призывали граждан к бдительности, чтобы не упустить девочку и малыша.