- Поняла! - рассмеялась Алла. - Но ты, придет время, пожалеешь об этом! - Она быстро пошла к машине.

- Ой-ой-ой! - усмехнулся Матвей. - Перепугала, аж ноги дрожат. Вали отсюда, кобылица объезженная.

- Зря ты так, - сказал Макар. - Она баба еще та. Я видел, как мужика одного охаживала. Как специалист била.

- Да ежели меня такая кобылица лягнет, положу картечью! - резко ответил Матвей.

- Не могу я больше! - промычал Роман. - Надоело тут сидеть. Как кавказский пленник. Только еще яму вырыть и…

- Не причитай, как баба на сносях, - усмехнулся Пахом. - И поверь старому каторжанину - все-таки здесь лучше, чем в тюрьме, особливо такому, как ты. Ты ж ничего сам не можешь. Ни за себя постоять, ни другого поддержать. В зону попадешь, начнешь батькиным именем прикрываться. Покедова гревы идти будут, наверху будешь. А как только перестанут тебе поставлять бабки и продукты, враз вниз опустишься, рванешь к администрации защиты искать. И кончишь ты или на ноже, или на суку у мужика. А ты батьку драконишь - сдам. Да ежели про это прознают, тебя еще на этапе петушком сделают. А по мне там тебе и место.

- Слушай, Пахом, - помолчав, спросил Роман, - а при каких делах тут Тимофей? Ведь они с отцом вроде как…

- Это для всех вроде как. А на самом деле они ближе, чем братья. Ведь за всем, что твой пахан делает, Тимофей стоит.

- Вот оно как? - удивился парень. - А я думал…

- Так что сиди и не рыпайся. Тебе выхода нету. Или отец отправит, когда сможет, за границу эту, или тебе башку снимут.

- Да я хотел отца только напугать. Не собирался я его сдавать.

Пригород Казани

- Да я здесь по ментовскому произволу, - проговорил Борис. - Начальство, чтоб себе карьеру не портить…

- Понятно, - усмехнулась крепкая женщина в белом халате. - Значит, не дурак?

- Нет, разумеется.

- Ладно, буду иметь это в виду. Следующий.

Борис встал и вышел. В кабинет вошел Лохматый.

- И что теперь? - спросил рослого санитара Борис.

- Топай в душ, - кивнул тот. - Вымоешься, переоденешься и в палату. Все уже там будет, матрац и остальное, что нужно. У тебя десять минут. - Он открыл дверь в душевую.

Двое санитаров растягивали руки лежащему на кровати мужчине. Он кричал.

- Да коли ты! - крикнул один.

Третий санитар воткнул иглу шприца в оголенное бедро мужчины.

- Хорошо, что его укололи, - сказал один из обитателей палаты, - а то бы он нам устроил!..

- Да прибили бы на хрен, и все дела! - ухмыльнулся стоявший у двери бритоголовый верзила в белом халате.

- Ты, земляк, опасайся Фантомаса, - тихо проговорил лежащий на койке худой мужчина. - Он тебе вещи выдавал. Та еще сука! И бьет мужиков, вообще полный беспредел. Его главный лепило на длинном поводке держит и поощряет. Вот и беспредельничает, сучара. И баба тут, - кивнул он на дверь, - Нинель, та еще шкура. Тоже полный отстой. Базар есть, у нее с мужиком не срослось, вот она, шкура, на нас и отыгрывается. Но это, как говорится, человеческий фактор. А куда хуже - лекарства. Видать, какую-то хренотень испытывают на нас. Сера по сравнению с этой хреновиной сахаром кажется. Вколют, и ломает неделю. Ни жрать, ни пить не хочется. Тело горит, голова вот-вот, кажется, лопнет. Я думал, хана. А делов-то - на хрен эту Нинель послал. Она мне какие-то уколы назначила, меня сушняк давить начал. Ну я и попросил что-нибудь полегче. Я из-за жмура тут. В зоне завалил завхоза, и мент нарисовался. Ну я и ему впорол. Пожизненное сто пудов. А мне осталась от пятнашки треха. Я и закосил под дурика. А сейчас, думаю, лучше бы под суд попал. Короче, земляк, придержи характер и не блатуй. Тут и законников двоих угробили. В соседней палате есть такой Жора Столичный. Его по полной прессуют. А все эти фуфлыжники по защите зэков сюда, блин, и не кажутся. Мне еще бы недельку продержаться, и на этап уйду. Но не уверен, что вытяну. А ты не шляйся никуда. Вообще не вылазь. Если только в сортир. Так спокойнее будет. А то Фантомас спровоцирует на слово, и привет - растяжки, уколы, и все. Лучше под дубинал ментов на зоне попасть. Главный коновал тут вроде профессор по психиатрии. Та еще падла! Морда ему не понравится, и пиши письмо с заказом на гроб. Сейчас дуриков тут мало, время, видно, не то, да и научились не попадать по глупости. Сюда больше здоровых волокут. Чем-то не угодили начальству в управлении или у хозяина зоны блат там имеется, считай, что ты здесь. А тут очень хреново. Я не гоню на тебя жути, просто прислушайся, тогда, может, и выживешь.

- Тебя как зовут? - спросил Борис.

- Андреем мать назвала, - протянул тот худую бледную руку. - А по зоне Бобром прозвали. Я два раза через подкопы уходил. А последний срок был пятерик. На спор ушел из «пятерки» под Нижним Новгородом. На воле мента прирезал по пьяному делу. Ну и навесили до пятнадцати. Осталась трешка. Уж больно хочется на воле побыть хоть недельку. На могилку матери сходить и прощения попросить. Она ж из-за меня на сорок пятом году ноги протянула. - Андрей отвернулся.

* * *

- Козлотень поганая! - извиваясь в руках двух дюжих санитаров, вопил Лохматый. - Я вас, козлы, завалю! Аа-а!

- Хватит, Фантомас, - проговорил высокий седой мужчина. - Этого буду лечить я сам. - Улыбаясь, он подошел к извивающемуся на полу Лохматому. - Значит, козырной фраер? - стоя над ним, кивнул он. - Решил в больнице полежать? Полежишь. На третий курс лечения, - сказал он медсестре.

Она записала. Седой вошел в палату.

- Обход, - шепнул Андрей. - Сейчас эта шкура припрется. Не груби ей и соглашайся со всем. Может, просто поколет разной хреновиной, но без испытаний обойдешься. А твоему знакомому хана, - кивнул он на дверь, - Мюллер им займется. Главный коновал наш. Муллер его фамилия, а прозвали Мюллером. А он не обижается, и, похоже, ему даже нравится, сучаре. Сейчас наша Нинель притопает. Во, слышишь? Борис услышал приближающийся перестук каблучков. В палату вошла врач, принимавшая его.

- Здравствуйте, больные, - улыбаясь, приятным голосом поздоровалась она. - Жалобы есть?

В палате лежали, кроме Бориса и Бобра, еще восемь человек. Но все молчали.

«Под уколами все, - вспомнил Борис слова Андрея. - Да и просто говорить боятся. В основном тут мужики. Только вон там, в углу, фраер козырный лежит. Вроде как на сходняке его хотели короновать, но менты сюда отправили».

- А как у нас Лопатин? - Врач подошла как раз к тому человеку, о котором думал Вулич.

- Нормально, - негромко ответил тот. - Только задница болит.

- Боль чувствуете, это уже хорошо. - Сев рядом, она стала измерять давление. - Высоковато для вашего возраста, - улыбнулась она.

Борис смотрел на зарешеченное окно с жалюзи за решеткой.

«Облом вышел, - проносились в голове мысли. - Я думал, на Лесной. Там бы я попытался… Но я выживу. Все равно выживу и уйду».