«Выкупать их всех гуртом», — рявкнул на всю палубу Нептун. Черти загоняют команду на шканцы. Они рыщут по всему кораблю, чтобы убедиться, что никто не спрятался.

Маленький чертенок — Володька, уморительный в своих красных штанишках и рожках, детским пискливым голосом вопит откуда‑то с вентиляторной трубы, куда он забрался: «Черти, черти, лови его, вот утек! Смотри, на рострах прячется, под досками! Лови его! У–ху! Лови!» Черти, скаля белые зубы на черных рожах, несутся на ростры, выволакивают оттуда какого‑то «духа», как назывались у нас трюмные, которых редко можно было даже увидеть на верхней палубе.

Команда, как стадо баранов, согнана в кучу и жмется, оглядываясь со смехом и с любопытством на чертей, которые плотным кольцом окружили ее. «Качай пожарная», — доносится откуда‑то голос Каскады соленой морской воды льются прямо в толпу людей. Визг. Хохот. Иногда крепкое словечко. Видимо, люди искренно рады этому представлению.

Однако в одном месте едва не произошла драма. Пришедшие в азарт черти забрались в камбуз и хотели вытащить оттуда кока. Вдруг последний схватил нож и, уставившись фанатическим фиксирующим взглядом на чертей, исступленно заявил: «Подойдите только! Или вас переколю, или себя жизни лишу, а душу свою на эту дьявольскую забаву не отдам. Я человек крещеный».

К счастью, вбежавший офицер увидел вовремя эту сцену и «вышиб» чертей вон; кок был старообрядец, и не вмешайся офицер, дело могло бы кончиться плоха

На «Чесме» тоже видны потоки воды, вылетающей из пипок брандспойтов и пожарных шлангов.

Наконец, к спуску флага шум и гвалт кончаются. В свое время подсменили вахтенных и их тоже выкупали.

Наконец, сам Нептун со своей свитой тоже плюхнулись в парус.

Смотря на нашу команду, я поражался, до чего она легко заражается азартом и до чего она чувствительна к «игре».

По–видимому, действительно в нашем народе заложено что‑то, что заставляет его всегда искать свой идеал где‑то вне реального. Ни у кого я не видел такой любви, такой склонности к театру и к музыке, как у нас.

Мне приходилось видеть игру матросов в маленьких пьесках, разыгрываемых иногда на кораблях. Они удивительно быстро осваивались с ролями и очень любили эти спектакли.

Но вот спустилась ночь. Первая ночь в южных широтах. Нам еще долго идти открытым океаном. Зато в этой области — так называемой штилевой полосе, нам не угрожают ни штормы, ни страшные ураганы, которыми славится Индийский океан в своей южной части.

В кают–компании по случаю перехода через экватор устроили маленький ужин.

Разошлись спать скоро, ибо завтра опять рано вставать и опять пойдут артиллерийские учения, затем тревоги но проверке «пожарного» и «водяного» расписания [121].

Далее потребуется еще до прихода дать команде время «ходить в большие и малые чемоданы» [122]. В этих занятиях и работах пройдут но меньшей мере три дня.

11 августа 1916 года, рано утром на горизонте открылись синевато–зеленые силуэты Сейшельских островов.

Эта группа лежит к югу от экватора и заключает 29 островов, не считая отдельных скал. Они все принадлежат Англии. Самый большой из них остров Махэ является административным центром, на нем же находится порт Виктория, в который направлялись наши корабли. Там нам был заготовлен по телеграфу запас угля и там же мы должны были произвести стрельбы, последние перед приходом на театр военных действий.

Трели унтер–офицерских дудок известили нас об аврале. Затем знакомый веселый дружный крик: «Все наверх, на якорь становиться» — показало, что наш поход окончен Бегу наверх на свое место по авралу.

«Чесма» и «Варяг» входят в прекрасную бухту на острове Махэ. Остров очень живописный. Он покрыт горами. На берегу видны густые рощи огромных пальм.

Рейд совершенно пустынный. Эти острова лежат на путях 9 южную часть Индийского океана, на остров Мадагаскар, острова Соединения и другие. Торговые суда заходят сюда сравнительно редко, хотя торговля Сейшельских островов значительна. Отсюда вывозится много кокосовых орехов, копры и пальмового дерева.

«Из левой бухты вон, — раздался голос старшего офицера, — отдать якорь». Грохот якорного каната, белая пена за кормою от работающих задним ходом винтов, и крейсер остановился как вкопанный, застыв на дивной, призрачной поверхности моря.

Поход через экватор окончен. Было 9 часов утра 11 августа 1916 года.

Удивительно уменье англичан колонизировать различные страны. Сейшельские острова, как и ряд других островов Индийского океана, были когда‑то французскими колониями.

Одним из результатов французской революции 1789 года была потеря Францией этих колоний и переход их в руки Англии. В то время, когда «Чесма» и «Варяг» были в порту Виктория, вековая вражда англичан и французов уже не имела места. Оба эти народа боролись за общее дело. Оба в своих газетах и книгах взаимно восхваляли друг друга.

Между тем на острове Махэ мы нашли отголосок этой старой вражды. Население Сейшельских островов резко разделяется на три группы: администрация—это англичане, живущие совершенно отдельно от остального населения, плантаторы — это французы, бывшие колонисты на этих островах. Те из них, кто встречался нам, были роялистами, сохранив до наших дней неприязнь к французской революции, и, наконец, туземное население, состоящее из привезенных с материка негров и местного туземного негро–индусского населения.

Французские колонисты встречали нас очень тепло, нас, союзников Франции. Они подчеркивали свою холодность к английскому губернатору и английским властям. Однако, когда мы задавали им вопрос, будут ли они рады, если Англия после войны вернет Сейшельские острова Франции, то они говорили, что это будет для них неприятно, так как у них на островах живут так хорошо благодаря удивительной способности английской администрации все хорошо организовывать. «Англичане умеют управлять, — говорили они нам. — Мы их не любим, но менять их правление на существующее ныне во Франции! Этого мы не хотели бы».

Из этих разговоров я понял силу британского гения и его приспособляемость к различным условиям. Культурные французы Сейшельских островов, питая антипатию к Англии и к англичанам, тем не менее были настолько довольны английским управлением этих островов, что боялись, если бы им пришлось подпасть под власть любимой ими родной Франции. Я уверен, что самые дикие народы, находящиеся под властью Англии, в душе испытывают то же самое.