– Это был ты? – Даша до боли в суставах сжимала руку Томаша. – Ты?

– Я.

– Что произошло?

– Ты сама знаешь.

– Я утонула? Утонула, да?

– Да.

– Как это может быть?

– Просто ты не любила плавать в бассейне.

– Но я утонула.

– Да.

– Значит, я мертва?

– Нет, нет, конечно!

«Давай посмотрим…». – «Ты же боишься?». – «А вдруг она еще жива, а все решили, что умерла». – «Мне придется отпустить твою руку, чтобы посмотреть». – «Только ненадолго». – «Хорошо… Стой здесь, никуда не уходи». – «Я стою…».

Томаш опустился вниз и прикоснулся рукой к мраморному полу, где лежала утонувшая девочка. Руку прожгло насквозь, даже в глазах помутнело.

«Она дышит!.. Томаш! Боже мой! Что ты делаешь?… Она живая!..».

– Ты спас меня?

– Да.

– Это был ты? Правда?

– Я.

– Ты мне снился, часто, я только не могла рассмотреть твоего лица.

– Ты тогда на меня не смотрела.

– Как же ты догадался?

– В воздухе ты написала мне свое имя.

– Ты прочитал его?

– Только сейчас.

Томаш посмотрел на дверь, где маленькая русалка выводила пальчиком буквы своего имени: «ДАША».

* * *

Даша выскочила на воздух, казалось, что она не дышала целую вечность, все это время, пока находилась внутри. Она села на тротуар, прямо на асфальт, в голове сменяли друг друга образы и звуки, оглушали и сводили с ума.

– Я все забыла, я думала, что просто не люблю бассейны.

– Прости, мне пришлось напомнить, – Томаш сел рядом и снова взял ее руку.

– Я умерла, я слышала, как врачи говорили, что я умерла! Десять минут под водой! – она посмотрела на Тома. – После такого не выживают! Как ты это сделал?

– Не знаю, я просто укрыл тебя своим полотенцем, вот так взял за руку и говорил с тобой. А потом ты вернулась и задышала.

Даша приходила в себя, губы порозовели, оттаяли, зарумянились щеки, сошла мутная пелена с красивых печальных глаз.

– Я хочу попробовать еще раз.

– Попробовать что?

– Я могу тебя вылечить, если в детстве получилось, почему бы сейчас снова не рискнуть?

Даша вдруг поняла, связала воедино происходящие события.

– Постой, значит, тогда с Максом что-то случилось? Ты ничего не рассказал, я слова из тебя не вытянула. И Макс обходит меня стороной, молчит, как заговоренный.

– Это не важно, – Томаш перебил, он чувствовал, как внутри все закипало в предвкушении чуда.

– Нет, это важно, ты провалялся при смерти несколько дней! Мы с твоей матерью чуть с ума не сошли, думали, что потеряли тебя, что все кончено! Это ад кромешный! Я не собираюсь на повторный сеанс, ни за какие коврижки!

Даша встала и направилась к машине, Том побежал за ней.

– Подожди, Даша, остынь и взвесь «за» и «против». Несколько дней ада, но потом, ты понимаешь, что потом? Ты приходишь на обследование, а твой врач покрывается холодной испариной, рассматривая идеальные анализы идеально здорового человека! Твои анализы!

Только представь! Все закончится: сомнения и страхи, ожидания, предчувствия – все! Все на этом закончится! Еще один раз – я потерплю, обещаю, а потом уйду на пенсию.

Томаш скакал перед ней, выглядел таким забавным и уверенным в своей правоте, что Даша не удержалась, рассмеялась и плюхнулась на сиденье автомобиля.

– Только сделаем это дома, не уверен, что ты, как Макс, дотащишь меня на себе через весь город.

– Разве я уже согласилась? – девушка включила зажигание. – Ты не опоздаешь на вокзал?

– Совсем из головы вылетело, проводим Полину вместе?

– Не думаю, что она этого хочет, – в ответ прозвучал уставший и тусклый голос Даши.

– Брось. Она не злая, просто сильно-сильно обижена на всех, на весь мир. И еще она не хочет меня ни с кем делить.

– Я ее понимаю.

Солнечный «Пежо» уловил прикосновение знакомых рук, приветливо заурчал и тронулся с места.

* * *

Полина выглядела подавленной и виноватой, она стояла в стороне от галдящей толпы ребятишек и даже не изменилась в лице, заметив Тома и Дашу.

– Я буду встречать тебя, обещаю, – Том поправил сбившуюся на бок кепку.

– Обещаешь? – она обняла его за пояс, уткнулась в рубашку и боялась смотреть в глаза.

– Конечно.

Девочка с трудом отцепилась и, по-прежнему не поднимая глаз, пробормотала в сторону Даши:

– Ладно, присмотри за ним, пока меня нет.

– Договорились.

Полина пожала ей руку, еще раз обняла Тома и залезла в вагон. Через минуту поезд тронулся. Девочка высунулась в приоткрытое окно и махала рукой до тех пор, пока темно-зеленый вокзал, бежевый перрон и Томаш не скрылись из вида. На Дашу она больше не смотрела, хватит и того, что пожала ей руку.

* * *

Томаш набирал одни и те же цифры на мобильнике все утро, но механический женский голос из раза в раз сообщал, что абонент вне зоны досягаемости.

Хватая на бегу рубашку, вдевая ремень в шлицы брюк, Том проскакал мимо Бьянки и даже не поздоровался.

– Сынок? Что с тобой?

– Мне надо, мама, надо убедиться, что с ней все в порядке. Я возьму машину? – его голос срывался, глаза воспалились от мучительной бессонницы.

Бьянка бросила ключи. Том поймал брелок левой рукой. Еще пару секунд он смотрел на мать и был ей признателен за то, что она ничего не сказала, не стала расспрашивать, просто пыталась помочь, как всегда.

Дашин автомобиль стоял на привычном месте во дворе. Том заметил ярко-желтый «Пежо» и с облегчением выдохнул: «Слава богу, здесь». Он припарковался и подошел к машине, увидел открытую дверь, и новая ледяная волна дикой смеси ужаса и предчувствия беды накрыла его с головой. Томаш взлетел на четвертый этаж. Так быстро он еще никогда не бегал – ни в детстве, ни во сне. Дверь в квартиру тоже оказалась незапертой. Дальше он двигался медленными беззвучными шагами, но каждый такой шаг громыхал внутри, будто отстукивал ритм гигантский оркестровый барабан. В прихожей на полу сидел мужчина в измятых, выпачканных дорожной пылью брюках цвета кофе с молоком. Рядом на обувной полочке валялся пиджак. Мужчина уткнулся лицом в колени – похоже, спал. Томаш остановился, немного постоял, затем постучал в открытую дверь. Мужчина не отреагировал. Тогда Том окликнул его:

– Извините, вы отец Даши?

Голова дернулась и упала на грудь, мужчина вскочил на ноги и так рявкнул, что от неожиданности Том отскочил назад, споткнулся и чуть не рухнул на обувную полку.