Уилл стоял смущенный и покинутый.

Антигона старательно растирала Резвушку, прежде чем поручить ее заботам их единственного конюха, старого Билли, тот был счастлив поболтать о первоклассной паре лошадей, за которой он присматривал днем, когда приехал с визитом его милость виконт.

— Пара серых, мисс. И фаэтон весь покрыт синим лаком. Прогулял их, как он просил, и получил монету. Пятнадцать минут он пробыл, секунда в секунду, пунктуальный, как Святой Петр, потом вышел и уехал.

След виконта и его великолепного экипажа давно простыл, а дорожная карета лорда Олдриджа еще красовалась в середине конюшни, лошади терпеливо ждали, бросая на нее укоризненные взгляды, пока его милость гостил в доме, а его конюхи коротали время за игрой в шашки.

— Накрой их попоной, Билли, — приказала Антигона. — Хотя, надеюсь, лорд Олдридж долго не задержится.

Не оставалось ничего другого, как встретиться с лордом Олдриджем лицом к лицу и порадоваться. Порадоваться, что угроза помолвки больше не висит над ее головой как дамоклов меч.

Но результат стоил ее терпения. Визит виконта Джеффри должен означать, что наследник графа вознамерился ухаживать за Касси всерьез, значит, первоначальная цель матери достигнута, долг Антигоны выполнен, и она с удовлетворением может ретироваться с поля. Да, все к лучшему.

Если только Уилл Джеллико не ретировался с поля. Если только…

Нет. Сколько раз за последние месяцы говорила она себе или Касси, что нечего желать того, чего не может быть?

Но, возможно, она сможет писать ему, ведущему свои корабли через далекий Индийский океан. Возможно, только возможно, что он еще останется ее другом.

Миссис Литтл встретила ее у дверей в кухню, где Антигона остановилась, чтобы стряхнуть грязь с обуви.

— Они вас спрашивали, мисс. В гостиной. Я скажу, что вы придете, как только…

— Нет, спасибо. Я пойду прямо туда. — Антигона взяла сухое полотенце, которое экономка предусмотрительно прихватила с собой, и как могла тщательно отряхнула юбки. — Не собираюсь тратить время на переодевание. — Сомнительными задачами, которых нельзя избежать, надо заниматься в первую голову. — Лошади его милости уже и без того долго ждут.

— Да, мисс, — неуверенно согласилась миссис Литтл. Бедняжка была слишком практичной крестьянкой, чтобы не согласиться с Антигоной, и слишком хорошей служанкой, чтобы вслух критиковать тех, кто выше нее. — Я пришлю еще горячего чая.

— Спасибо, миссис Литтл. — Антигона сделала глубокий вдох, расправила плечи и отправилась в гостиную.

Мама и лорд Олдридж сидели перед камином, где горел низкий огонь, хотя нескрываемой холодности лорда Олдриджа было достаточно, чтобы притушить обычную яркость желтой комнаты.

Антигона отказывалась испытывать страх. Ее не запугать.

— Ваша милость, — решительно сказала она, сделав реверанс сначала ему, а потом матери. — Мама.

Его милость не поднялся с кресла, хотя мать поспешно встала.

— Антигона, наконец-то. Лорд Олдридж давно ждет.

— Извините. У меня был довольно долгий день.

— Да. — Мать неодобрительно поджала губы. — Я вижу. Его милость хотел бы поговорить с тобой, Антигона. — Мрачный вид матери говорил, что разговор будет не из приятных. — Я только распоряжусь…

С этими словами она исчезла за дверью.

Антигона ничуть не сомневалась, что мать от двери не отошла и, прижавшись к ней ухом, слушает каждое слово, но, если лорду Олдриджу нужна обстановка секретности, чтобы высказать свое суждение, пусть будет так. Все что угодно, лишь бы ускорить дело. Все, что поможет положить неизбежный и справедливый конец этим нездоровым отношениям.

— Боюсь, ваша милость долго ждет. Ваши лошади остыли в такую погоду. Я приказала накрыть их. День сегодня сырой.

— Благодарю за эту особенную любезность. — Тон его милости был холодным, просто ледяным. — Хотя вы могли бы оказать ее и мне.

— Сэр? — Антигона решила стоять, хотя он сидел. Это давало ей некоторое подобие преимущества. И исподволь бесило Олдриджа, поскольку она действовала не так, как он ожидал.

Лорд Олдридж заговорил так, будто очевидная необходимость просветить ее причиняла ему боль:

— Я получил от друга крайне тревожное сообщение. Что вас не только видели на охоте в Дитчаме, где вы носились по округе и скакали через изгороди и канавы в самой неподобающей и опасной манере, но вас также видели вместе с политическим агитаторами в Гемпшире.

Это было именно то, что предвидела Антигона. Хоть раз пристрастие света к сплетням сослужит ей хорошую службу.

— Уверяю вас, сэр, — немедленно ответила Антигона, — ваши источники не заслуживают доверия. Моя манера верховой езды ничуть не опасна. Я прекрасно контролирую свою кобылу. Как еще я могла не отстать от охотников?

— Не отстать от охотников? Боже мой! У вас нет понятия о приличиях, непослушное дитя. Даже не пытайтесь отрицать это.

— У меня нет нужды это отрицать. Это факт. Я ездила на охоту в Дитчам. Как и другие леди. В Дитчаме их не так ограничивают.

— Меня другие леди не волнуют, кто бы они ни были. Меня заботите вы. Вы не думаете, что должны передо мной извиниться? Вы не понимаете, как скверно отражается на мне ваше поведение?

Его тон распалил ее нрав.

— Ни в малейшей степени. Я не должна извиняться за участие в охоте, на которую меня пригласили, и мое поведение, каково бы оно ни было, это моя собственная забота, а не ваша. Как может мое поведение отражаться на вас, когда наша договоренность приватная и не обнародована для всех и каждого? Мы не помолвлены, сэр.

Голова его милости дернулась назад, словно его ударили.

— Так вы хотите, — медленно сказал лорд Олдридж, словно увидел ее в новом свете, — заставить меня сделать официальное объявление?

О Господи! Нет! Нет! Нет!!! Совсем не этого она хотела добиться.

Но если его милость собирается форсировать дело, есть только один выход. Довериться знакомству с семейством Джеллико и сжечь за собой мосты.

— Нет, сэр. Вовсе нет. Я считаю себя обязанной сообщить вам…

Мать спешно вошла в комнату.

— Я велела подать еще чаю, ваша милость. Антигона, посмотри на себя. Ты вся промокла, с тебя на ковер лужа натекла. Идем. — Мать схватила ее за локоть и потянула к двери. — Я должна немедленно отправить тебя переодеться. Ты должна сейчас же уйти.

— Мы с его милостью еще не закончили наш разговор, мама. У меня есть что сказать. — Теперь, когда впереди забрезжил конец, Антигона хотела возвращения к приватной помолвке не больше, чем к ее официальному варианту.

Но мать прочитала ее намерение, словно оно было написано на лице Антигоны.