Вначале она услышала знакомый треск. По спине прошла волна влажного холодка: девушке показалось, будто она вернулась в ночной кошмар, который вдруг стал явью и перенесся из их дома в школу.

– Алло? – повторила Аля и зачем-то подула в трубку, будто пытаясь таким образом устранить помехи и наладить связь.

– Аленька? – услышала она мужской голос, который показался ей знакомым. Голос звучал приглушенно, будто издалека, продираясь сквозь помехи.

– Да, это я, – растерянно ответила девушка и наморщила лоб, гадая, кто может звонить. Физрук?

– Павел...ич, Аля... Почтовый ящик... сломан... возьмите то... найдете, – различила она сквозь треск несколько слов.

– Что, простите?.. – непонимающе переспросила Аля, но в трубке уже вновь раздался сильный треск, который резко оборвался короткими гудками.

Девушка непонимающе уставилась на телефон, затем пожала плечами и положила трубку. Звонок был слишком странным и походил на чей-то розыгрыш. Павел Иванович? Но откуда ему известен телефон Алиной работы? Впрочем, зная, где работает девушка, он мог найти номер в справочнике. Только вот просьба его выглядела очень странно.

Весь день Аля думала об этом звонке. Поначалу удивлялась, потом уже склонна была думать, что странный разговор являлся частью приснившегося кошмара. Может быть, она задремала на минуту в учительской и последующее ей лишь приснилось?

Однако, вернувшись домой и войдя в подъезд, Аля замерла возле почтовых ящиков. Дырочки ящика Павла Ивановича не зияли чернотой, а манили белым, что означало, что в ящике что-то лежало. Оглянувшись по сторонам, словно проверяя, не застанут ли ее за таким неприличным занятием, как лазание по чужим ящикам, Аля открыла металлическую дверцу, которая и в самом деле поддалась легко, и обнаружила записку на половинке тетрадного листка.

«Павел Иванович, вы опять забыли в подъезде ваш саквояж! Он находится у меня в квартире, будьте любезны его забрать. Зинаида Львовна».

Какой еще саквояж?..

С запиской в руках Аля приехала на свой этаж, позвонила в дверь Павла Ивановича. Но так как ей никто не открыл, поднялась на этаж выше и позвонила в дверь Зинаиды Львовны.

– А почему он сам не придет? – подозрительно спросила соседка, рассматривая предъявленную Алей записку с таким пристрастием, будто подо-зревая, что написана она чужой рукой.

– Павел Иванович в больнице, – как-то вдруг сама собой придумалась отговорка. – Ничего страшного, но какое-то время ему придется там побыть. Он позвонил мне с этой маленькой просьбой – найти его саквояж.

– Значит, в больнице... – протянула Зинаида Львовна, сменив подозрение, явно читавшееся на ее лице, на сочувственную мину. – То-то я давно его не вижу. А саквояж я сейчас тебе вынесу! Уже больше месяца у меня стоит, и никто за ним не приходит! Я уж спускалась к Павлу Ивановичу неоднократно, звонила, но мне никто не открывал. А чемодан-то стоит, место занимает. Вот так и делай доброе дело.

Высказав свое возмущение, Зинаида Львовна ушла в глубь квартиры, но вскоре вернулась с небольшим портфелем в руках.

– Вот, забирай. Только, если что, я с себя ответственность снимаю! Если Павел Иванович предъявит мне претензии, то я так и скажу, что ты настояла на том, чтобы я отдала саквояж тебе.

Аля не обиделась на подозрительную соседку. Взяв в руки портфель из вытертой коричневой кожи, старый и деформированный, она вдруг испытала необъяснимую радость. «Возьмите то, что найдете», – вспомнились ей слова, полууслышанные-полуугаданные сегодня утром. И Аля вдруг поняла, что имелось в виду содержимое этого портфеля.

Торопливо спустившись к себе, она вошла в квартиру, проследовала на кухню и водрузила портфель на обеденный стол. Помедлила, прежде чем открыть замок-защелку, преодолевая внутренние сомнения: то, что она собиралась предпринять – исследовать содержимое чужого портфеля, – казалось ей глубоко безнравственным. Но, с другой стороны, Аля чувствовала, что ей нужно это сделать.

Внутри портфеля оказалась толстая книга. Девушка осторожно вытащила ее, открыла первую страницу и удивленно ахнула: книга оказалась старым фотоальбомом.

Даже не переодевшись и не попив чаю, Алевтина сунула альбом под мышку и вновь вышла из квартиры. Спустившись на один этаж, она позвонила в дверь Дианы, всей душой желая, чтобы соседка оказалась дома.

– ...Я позвонила Илье, – сказала Алевтина, наблюдая за тем, как Диана ногтем пытается отколупать приклеенный уголок одной из фотографий.

Девушки расположились в салоне, среди африканских масок, амулетов и космических картин. Только теперь такой антураж не вызывал восхищения и любопытства. Все внимание приковывал к себе старый альбом, торжественно возложенный на стеклянный столик.

– Илье? Не знаю, стоило ли, – неуверенно ответила Диана, не прекращая своего занятия – попытки отодрать от серой картонной страницы приклеенный снимок. И вдруг, неожиданно для Али, спросила: – Он тебе нравится?

– Кто?!

– Илья. – Диана на мгновение бросила свое занятие и с насмешкой посмотрела на мигом залившуюся краской соседку.

– Ну... Когда-то нравился. Но это уже в прошлом, – поспешно добавила Аля, отводя глаза. От настойчивого взгляда Дианы ей сделалось не по себе.

– Если в прошлом – то это хорошо, – пропела медовым голосом черноволосая красавица и вновь принялась теребить снимок. – Зараза! Это я не тебе... Фотка так крепко приклеена, что боюсь ее порвать.

– Зачем ты ее вообще отдираешь? Оставь в покое!

– Ну как же... Надо же понять, какую ценность представлял этот альбом для моей «доброй» родственницы! И почему моя бабушка так категорично запретила мне трогать его. Возвращаясь к Илье... Я сказала, что это хорошо, если твоя симпатия к нему – в прошлом. Потому что рядом с тобой я вижу не его.

– Опять ты за прорицания... Сама ведь сказала, что все твои гадания – неправда!

– Ну, чтобы заметить некоторые вещи и сделать на их основании выводы, не обязательно быть ясновидящей! Илья влюблен, но не в тебя. Я поняла, что у него есть зазноба, причем любовь у него такая... не очень счастливая. Ладно, оставим его в покое. Вернемся к тебе. Рядом с тобой я вижу парня другого типа. Например, этот кругленький милый молодой человек Женя. Я не сватаю его тебе, просто заметила, как вчера он на тебя поглядывал. Явно с интересом, восхищением и даже некоторым обожанием.

– Это восхищение было вызвано не мной, а булками, которыми я его угощала, – буркнула Аля и похлопала ладонями по багровым щекам. – Может, он во мне тоже булку углядел? Вот и пялился...

Диана рассмеялась. Фотография наконец-то поддалась, и девушка повернула ее обратной стороной.

– Я так и думала. На старых фотографиях раньше любили писать всякие пожелания вроде «на память дорогой Машеньке». Здесь тоже есть надпись. Вот, посмотри.

Аля взяла из рук Дианы протянутый обратной стороной снимок. В уголке на пожелтевшей бумаге значилось: «Козлова Татьяна. Отказ в очереди на жилье». Девушка перевернула фотографию и увидела женщину в темно-коричневом платье с огромной брошью на внушительной груди. Голову женщины украшала замысловатая «хала». А лицо было безжалостно заретушировано чернилами.