— Только одну? — мать насмешливо посмотрела на дочь.

— Нет, мне понравилось все, что он говорил. Вернее, почти все, — уточнила она, вспомнив показательный стриптиз. — Но в этой — суть того, что происходит.

— Я слушаю.

— Стоит сделать что-то осмысленное, как найдутся люди, готовые превратить это в бессмысленное. Примерно так.

— Гм…м… Получается, как говорили раньше: ни себе ни людям, — заметила Ирина Андреевна.

— Да.

— Итак, паспорт у тебя есть, виза — не проблема, в общем, я даю тебе свой кулон, звоню Марии, и ты летишь.

Евгения молча кивнула. Она уже встала и пошла к двери, когда зазвонил ее мобильник.

Она поднесла трубку к уху, потом отстранила. Какой-то странный звук. Похож на урчание. Снова прижала к уху трубку. Урчание повторилось, отчетливо. А следом — смех.

— Говорит Фруська, — сказал мужской голос.

— Ох, это вы, Вадим! — Она засмеялась. — Поверенный в рысиных делах.

— Нет, это она сама. Но поскольку вы никогда не говорили с ней по телефону, то не узнали ее голос. Он сытый, правда? Фруська, повтори, — приказал он.

Евгения снова услышала тяжелое дыхание и что-то, похожее на мяуканье.

— Переведите, пожалуйста, — попросила она.

— Она благодарит вас за вкусный завтрак. Все тропические фрукты ей по нраву. Но больше всего — кусочки киви.

Евгения засмеялась.

— Вы скормили ей мюсли?

— Боюсь, теперь мне придется кормить ее этим продуктом до конца моих дней. — Вадим шумно вздохнул. — Никогда бы не подумал, что у дам всех пород на редкость одинаковые вкусы.

— Всегда приятно узнать что-то новое, разве нет? — кокетливо спросила Евгения.

— Если честно, я звоню, чтобы узнать, как ваши дела. Мне что-то тревожно за вас.

— Я улетаю в Грецию, — сообщила она.

— Проблемы?

— Ну… — Ей хотелось рассказать и в то же время — с какой стати? Кто он ей? Случайный попутчик, который оказался рядом?

Она умолкла, но ей не нравилось собственное молчание. Невежливо. В конце концов, молчание по телефону дорого обходится тому, кто звонит из Сибири.

— В Грецию, — между тем повторил он. — Мой совет: не забудьте подальше убрать пузырек с «отманкой», когда встретитесь с Костей, — он тихо засмеялся.

Евгения расхохоталась.

— Вы не про то подумали. Я в Грецию не за тем. Я еду по делу.

— Тоже мне, новость, — осадил он ее. — Мы все ездим по делу, даже ходим. Без дела со стула не встанем.

— У нас проблемы с хозяйством, — выдохнула Евгения. — Большие. Все так, как вы предсказывали.

— Предсказывал? Я не гадалка. Я нарисовал типичную картину, не более того.

— Нас обанкротили. Выставляют на аукцион.

— Новость плохая. Но ее можно сделать хорошей. Купите свою ферму за бесценок. Вам нужны деньги? Сколько?

— Да, нужны. Мы знаем, где взять, — сказала Евгения.

— Видите, уже хорошая новость. Если понадобятся еще, скажите мне. Я тоже знаю, где взять.

— Спасибо, — поблагодарила Евгения.

— Желаю успеха. Я должен вам признаться… Впрочем, за тем я и звоню, — тихо продолжал он, — вы у меня вызываете чувство, о котором я почти забыл. — Она внутренне сжалась. Не собирается же он объясняться ей в любви? — Доверие.

От сердца отлегло.

— Спасибо, — просто повторила она.

— Я готовлю вам подарок на свадьбу, — уже другим тоном заявил он.

— Ох, боюсь, вам придется держать его у себя слишком долго, — засмеялась Евгения.

— Не могу — испортится.

— У вашего подарка есть срок годности? — насмешливо спросила она.

— Есть, но не годности. Он увеличится в размерах, тогда вам с ним не справиться.

— Шутите, да?

— Я говорю серьезно. В общем, Евгения, у вас все будет в порядке. Я за вами слежу.

Закончив разговор, Евгения вдруг поняла, насколько изменилось ее настроение. Теперь все будет в полном порядке, раз так говорит Вадим. Он — еще один человек, который позволяет себе быть самим собой…

Костас рассматривал Венеру Морскую. Маленькая, изящная, из белого мрамора, она стояла в зале археологического музея и наполняла его особым покоем. Хотя, казалось бы, она — морская, значит мятущаяся. Но она глубокая, и нужна высокая волна, чтобы нарушить ее покой.

Ему всегда доставляло удовольствие разглядывать эту скульптуру. В самый первый раз, когда увидел ее, он почувствовал, как все тело отозвалось. Она же мраморная копия Евгении!

Потом он посмеялся над собой. Если сказать ей, на кого она похожа, Евгения поколотила бы его. Маленькими кулачками в грудь. Тук-тук-тук… Да войдите же! — хотелось крикнуть ему всякий раз, когда она так поступала, но он сдерживал себя.

Она, конечно, поколотила бы его за такое сравнение — эта красавица была гораздо полнее ее. Но если бы Евгения немного поправилась, то любой скульптор с вожделением заполучил бы подобную модель.

Он заметил, что в Греции до сих пор украшают дома копиями древних скульптур. В специальном магазине он мог найти все, что вынуто из земли ценного в результате раскопок. У каждой вещи есть паспорт, подтверждающий, что копия выполнена таким-то скульптором.

Сегодня он прошелся по старому городу, внутри толстых стен его можно всякий раз заметить то, чего не видел прежде. Как, например, сегодня.

По здешним традициям в выходные родственники собираются вместе, жарят на вертеле козленка, прямо перед домом, на такой узкой улочке, что протяни руку из своей двери, и ты поздороваешься с соседом напротив.

Костас не переставал изумляться ловкости водителей, которые не только протискивались на своих разнонациональных «мини» между стенами домов, но и разъезжались со встречными машинами. Сам он едва не натолкнулся на очаг, свернув в такой переулок.

В старом городе он даже хотел снять квартиру, когда приехал сюда, настолько необыкновенную жизнь обещало ему это место. За триста евро в месяц он мог поселиться в трехкомнатной. Но тетка Мария настояла, чтобы он жил у нее в Линдосе. У нее большой дом, она совершенно искренне готова делить с ним кров, тем более что ее дети давно разлетелись по всей Европе. А у нее больное сердце, использовала она последний довод. В любой миг ей может понадобиться свой человек. Он согласился.

Родственники приняли семью Никомадисов, к которой принадлежал Костя, так, как он не ожидал. С одной стороны, первобытнообщинный уклад, как он называл семейные принципы местных греков, может показаться чрезмерно утомительным. Но с другой — в трудные времена этот уклад помогает устоять на ногах.