Нолли уставилась на залитую светом комнату. Все окна были широко распахнуты, но сотни свечей, колеблющиеся, как желтые цветы ракитника, уже сделали комнату невыносимо жаркой. Музыканты на приподнятом помосте играли с чувством и энергией, а танцоры, леди со своими широкими развевающимися юбками, проносились как маленькие смерчи. Дядя Эдгар танцевал с тетей Луизой, причем оба они выглядели возбужденными и праздничными. Амелия, конечно, танцевала с Адамом Маршем. Фанни заставила свои глаза пропустить этих двоих и отыскать Джорджа и Хэмиша Барлоу. В зале не оказалось ни одного из них. Она покорно вздохнула и повела детей к стоявшим у стены стульям. Она предпочла бы остаться в безымянной темноте холла вместе со слугами, но это было бы нечестно по отношению к Нолли и Маркусу. Итак, пусть все увидят ее сидящей здесь, как гувернантка.

— Кузина Фанни! Только у кузины Амелии белое платье. Оно вовсе не такое красивое, как ваше. — Нолли тайком прижалась к ней.

— Вот мистер Марш, — крикнул Маркус, указывая пальцем.

— Он смотрит на нас, — сказала Нолли. — Мистер Марш! Перестаньте танцевать и подойдите, поговорите с нами.

— Нолли! Что за поведение! Люди не прерывают танец на середине, чтобы поговорить с детьми.

— Мистер Марш подошел бы к нам.

— Да, мистер Марш любит нас.

— Ведите себя спокойно, оба, и слушайте музыку.

Однако их скромное появление не осталось незамеченным. Им не суждено было спокойно посидеть. Фанни как раз заметила леди Арабеллу, сидящую в своем кресле в другом конце зала, и обдумывала, не присоединиться ли к ней, когда перед ней остановился Хэмиш Барлоу и отвесил свой преувеличенный поклон.

— Мисс Фанни! Я искал вас. Могу я пригласить вас на следующий танец?

— Кузина Фанни…

Фанни заставила Нолли замолчать.

— Благодарю вас, мистер Барлоу, но я обещала детям немного посидеть с ними. Для них это великое событие.

— Я уважаю ваше доброе сердце, мисс Фанни, но, конечно, их няня…

В этот момент музыка прекратилась, и танцоры начали возвращаться на свои места. Фанни заметила дядю Эдгара, важного и благодушного.

— Клянусь святым Георгием, ну и теплая же ночь. На таком старике, как я, это уже сказывается. Ну, Барлоу, вы убеждаете Фанни потанцевать. Я обещал себе танец с ней немного позже, если она согласится.

— Дядя Эдгар, дети никогда не видели английского бала. Я обещала посидеть с ними.

— И не танцевать! Господи помилуй, какая чепуха! Где эта девушка, Дора. — Он щелкнул пальцами. Поспешно подбежал слуга. — Скажите, чтобы Дора пришла и позаботилась об этих детях. Ваше рвение делает вам честь, моя дорогая Фанни, но в нем совершенно нет необходимости.

Нолли нацелила свой маленький остроконечный башмачок на голень дяди Эдгара и нанесла резкий удар.

— Я ненавижу вас! — задыхаясь, сказала она.

Дядя Эдгар разразился рокочущим смехом. Он был достаточно громким, чтобы множество голов обернулось к нему. Маленькая группа стала центром внимания.

— Вот как! Ты укусила бы руку, кормящую тебя, маленькая девочка? А еще напоминаешь ангела в этом хорошеньком белом платье. Очень похоже на женщин, а, мистер Барлоу? Вы их балуете и ласкаете, и что в результате? Что-то им не нравится и они тут же дают вам это понять. Ей-богу, люблю эти милые создания. Причуды, надутые губки, капризы и все такое.

Губы Маркуса дрожали. Нолли приготовилась скрестить взгляды с дядей, ее глаза блестели, но тут подошла Дора, и дядя Эдгар, издав вздох облегчения, двинулся прочь к гостям. Маленький инцидент был забыт как совершенно тривиальный, но, каковы бы ни были ее намерения, Нолли сыграла на руку дяде Эдгару. Он снова смог в своей веселой доброжелательной манере продемонстрировать собравшимся свое великодушное сердце.

— Неужели вам так не нравится танцевать со мной?

Она была так благодарна, что он был в перчатках. По крайней мере, эти веснушки, вызывавшие у нее такое отвращение, не должны были прикасаться к ней. Но его изогнутый бледный рот под песочными усами, его сузившиеся глаза, его острое настороженное лицо, были слишком близко к ней. Она не могла избежать его взгляда, когда танцевала с ним.

— Я люблю танцевать, — пробормотала она уклончиво.

— И вы красиво танцуете. Эти маленькие ножки похожи на порхающих птиц. Что теперь не так? Неужели вам не нравятся слова, которые я выбираю?

— Я бы предпочла, чтобы вы не делали мне комплиментов.

Он коротко невесело рассмеялся.

— Ну, мисс Фанни! Чтобы женщина не хотела выслушивать комплименты! В последнее время я едва видел вас. Я думаю, вы избегали меня.

Казалось, Фанни полностью сосредоточилась на танце. Она взглянула через его плечо, чтобы увидеть, с кем танцует Амелия. С Талботом. Тогда с кем же Адам? Она не смогла отыскать его.

— Мисс Фанни! Я спросил вас, избегали ли вы меня?

— Я была занята.

— О да, я знаю об этом. Но я надеялся также, что вы используете это время, чтобы рассмотреть мое предложение. Ваш дядя обещал мне это.

— Правда! — глаза Фанни сердито блеснули. — Это неправильно, когда один человек ручается за мысли другого. По крайней мере этим каждый распоряжается лично.

— И эти такие личные мысли — были ли они хоть немного добры ко мне?

Было слишком поздно для просто вежливого ответа, слишком поздно, чтобы облечь категорический отказ в аккуратно подобранные слова. Этот человек был в состоянии понять только окончательный ответ.

— Мистер Барлоу, я дала вам свой ответ на озере. Я не такой человек, чтобы менять свое решение.

Их взгляды встретились. Его глаза посуровели, казалось, они сверкнули каким-то странным торжеством, как если бы он обращал разочарование в нечто, чем почти наслаждался. Но мистер Барлоу выглядел эгоцентричным человеком, способным скорее баловать себя, чем навлекать на себя страдание.

— Тогда, кажется, я зря потратил здесь время, — сказал он жестко. Затем добавил, почти задыхаясь: — Я сомневаюсь, что вы понимаете, что делаете. Вы — глупы, дитя мое! Ваш дядя никогда не простит вам этого.

На мгновение Фанни почувствовала раскаяние. Хэмиш Барлоу сделал ей самый большой комплимент, который мужчина в состоянии сделать женщине. Ей следовало бы лучше разбираться в людях. Но в этот момент она хотела только укрыться от его взгляда и от его прикосновения к ее руке. Она хотела бы никогда больше не видеть его. Она едва заметила его наглое замечание по поводу чувств дяди Эдгара. Она просто сказала:

— Едва ли это вас касается. Кроме того, вы преувеличиваете.

— Мисс Фанни, для чего, по-вашему, я приехал в Англию?

— Чтобы завершить дела Оливера Давенпорта.

— Именно.

— Возможно, также для того, чтобы найти жену?