После стажировки в монастыре переход через портал вызвал у Никонова просто разительное улучшение здоровья. Мало того что полностью вылечился геморрой, но ведь он у Петра Сергеевича являлся всего лишь следствием хронической венозной недостаточности, так вот, и тут все исчезло практически бесследно менее чем за полгода. Даже внешне представитель РФ в Российской империи заметно помолодел. Разумеется, все это произвело на него определенное впечатление. А когда с его подачи аналогичные процедуры и примерно с тем же результатом прошел премьер, то положение Никонова в РФ, как он мне сам сказал, заметно упрочилось.

В числе прочего нами не возбранялось и размещение в империи средств частных лиц, проживающих на территории РФ, так что ничего удивительного в желании Никонова приобрести какую-нибудь петербургскую недвижимость не было. И именно для обсуждения конкретики по этому вопросу он и был приглашен ко мне пообедать. Ну а то, что конкретика иногда может иметь и очень размытые границы, люди заметили задолго до меня.

Обед был накрыт в моем кабинете. Наевшись сам и убедившись, что гость тоже насытился, я перешел к делу:

— Должен сказать, что ваше решение в общем вызвало у меня определенное удовлетворение. Ведь когда люди вкладываются в недвижимость, то это означает их Доверие к стране, где они ее приобретают. Я рад, что такой квалифицированный эксперт, как вы, оценивает положение в империи как стабильное.

— Однако? — улыбнулся Никонов.

— Вы совершенно правы, сейчас будет и «однако». Оно связано с тем, что лично мне конкретный выбор объекта кажется не самым удачным. Вы же прицениваетесь к дому купца Момырева в Петергофе? Не буду спорить, домик сам по себе неплохой. Но вот о его расположении такого не скажешь. Сейчас то, что он торчит в ста метрах от станции, не является особым неудобством в силу малой интенсивности движения. Но у нас уже начаты опытные работы по внедрению пригородных электропоездов, и в ближайшие несколько лет ситуация может сильно измениться. Оно вам надо, домовладение в привокзальном районе? Тем более что он наверняка начнет быстро застраиваться. Где еще плодиться всяким забегаловкам, если не рядом с людным вокзалом? Так что я возьму на себя смелость рекомендовать вам сделать покупку чуть западнее, почти в Ораниенбауме. Вот, смотрите.

Я подал собеседнику бумаги с описанием предлагаемого объекта. Подождал, пока Петр Сергеевич их просмотрит, и продолжил:

— Да, согласен, сам по себе дом хоть и больше, однако он в значительно худшем состоянии, чем тот. Но зато есть большой участок с выходом к морю, где имеется неплохая бухта. При некоторых доработках вполне получится стоянка для пары яхт. Привести же в порядок дом особого труда не составит. Плюс именно этого варианта в том, что вот он в обозримом будущем дешеветь ну никак не будет, то есть кроме всего прочего является и более выгодным объектом вложения капитала. Ну и жить там будет не в пример приятнее, если вы изберете для своей резиденции именно его.

— Да, — согласился Никонов, — но тут «однако» будет с мой стороны. Цена. Я знаю ваше нелестное мнение о доходах наших чиновников и готов признать, что и у меня они реально выше, чем указано в декларации. Но все же не настолько, чтобы совершить такую покупку. Даже если я и наберу денег на нее, то на обустройство купленной усадьбы уже точно не хватит, а это будет означать замораживание средств, причем по моим личным меркам довольно значительных.

— И куда она, проклятая, запропастилась? — пробормотал я, роясь по карманам. — Ага, нашлась. — С этими словами я вытащил из заднего кармана джинсов чековую книжку и пояснил: — Не проблема, я вам могу занять до получки. Сами понимаете, мне это нетрудно.

— До какой? Я получаю чуть больше ста тысяч в месяц, то есть по вашему счету примерно сто рублей. Соответственно, чтобы отдать вам всю предлагаемую сумму… минутку, я подсчитаю… да, с учетом разницы во времени по вашему календарю на это потребуется порядка четырехсот лет. Не знаю, какие у вас основания надеяться дожить до тех времен, но у меня-то их точно нет.

— Так ведь то, что вы там у себя получаете, называется окладом. И действительно, я как-то вовсе не имел в виду те копейки. Но если вы намекаете, что Российская империя может платить столько или даже в разы больше одному из своих консультантов по важнейшим вопросам, то у вас потрясающее чувство юмора.

— Интересно, — чуть подался вперед Никонов.

— А то бы нет. Ведь вам же не запрещено консультировать всякие там фонды? Или лекции читать в вузах. Так именно это я вам и предлагаю, а вовсе не продавать какие-то там сведения государственной важности. Некоторые имеют склонность к писательству, так что можете попробовать приложить силы и на этом поприще. Кстати, вы ведь последнее время перестали донимать меня вопросами о тяжкой доле нашего чиновничества. Я так понимаю, разобрались, как тут действительно обстоят дела? И правильно, но позвольте еще раз подчеркнуть ключевой момент. У вас никогда и никакой чиновник не может чувствовать себя в полной безопасности.

Если он работает честно, чего лично я просто не могу себе представить, то он будет мешать остальным, и его уберут. Хорошо, если просто в отставку, но ведь бывали и более радикальные случаи. А если он, как все, берет с нижних и откатывает верхним, то в случае нужды не возникнет проблем устроить ему веселую жизнь вплоть до нар. И ведь для этого не обязательно самому идти против генеральной линии, можно просто оказаться крайним в борьбе группировок, которая у вас носит перманентный характер. Будете утверждать, что я не прав?

— Ну, скажем так… не совсем. Начиная с некоторого уровня и при условии лояльности появляются гарантии личной безопасности.

— Ага, и проигравший сначала просто этого самого уровня лишается. А потом в случае чего и с безопасностью могут возникнуть проблемы, так что придется, бросив пчел, срочно драпать куда-нибудь в Австрию. У нас же все просто. Да, есть произвол императора и канцлера. Но он формализован, и каждый точно знает, как нужно себя вести, чтобы он так и остался чисто теоретической возможностью. Более того, наше государство защищает служащих ему куда лучше, чем ваше.

— Позвольте усомниться, — усмехнулся Никонов.

— Да сколько угодно. Но представьте себе, что какой-нибудь мелкий провинциальный депутат случайно перейдет дорогу кому-нибудь… ну, скажем, из дирекции Газпрома. Кто кого защитит, как по-вашему?

— А если у вас кто-нибудь столь же случайно перебежит дорогу Найденову, что с ним будет?

— Если именно Найденову как частному лицу, то ничего особенного. Вон недавно какой-то купчина из Мариуполя вчинил мне иск на триста тысяч. И выиграл дело, что интересно. Правда, суд признал правомочными его претензии только на две с чем-то тысячи, но зато их он получил без малейшей волокиты. Абсолютно никакого давления на суд не было, это я вам гарантирую.

— Пообещали лично сгноить любого, кто только попробует хоть самую малость надавить? — с невинным видом осведомился Петр Сергеевич. — Вашим обещаниям верят, это я уже заметил.

— Ладно, признаюсь, что-то в подобном духе действительно было. Но это же первый такой случай: Если они будут повторяться, то моего вмешательства уже не потребуется.