— Здесь чем-то пахнет. Это духи Джульетты.

Он опустился на колени между пассажирскими креслами и потянул металлическую защелку, чтобы открыть люк нижнего отделения. Там, посреди туго переплетающихся кабелей, появилось небольшое свободное пространство на том месте, где по идее должен был находиться прямоугольный ящичек.

— Батарея? — спросила Холли.

— Да, — ответил Артемис.

— Значит, взлететь не сможем?

Громко щелкнул закрываемый люк. Теперь шум уже не имел значения.

— Взлететь не сможем. И выстрелить тоже.

— Что за грохот? — спросил Батлер, просовывая голову внутрь глайдера. Ему хватило одного взгляда на лицо Артемиса, больше никакие объяснения не требовались.

— Итак, это ловушка. Похоже, ушки у Джульетты острее, чем мы думали, — Батлер вытащил из-за пояса свой «Зиг Зауэр». — ОК, Артемис, ты остаешься здесь. Пришло время повоевать нам, солдатам.

В этот момент снаружи в сарай влетел обжигающий луч магической силы, и лицо Батлера исказилось от удивления и боли. Луч окутал голову и торс телохранителя, навсегда расплавил и сжег каждый волосяной мешочек на его голове и отшвырнул в хвостовую часть глайдера, где Батлер рухнул как подкошенный.

— Да это ловушка, — угрюмо сказала Холли. — И мы сами засунули свои головы в петлю.

Мулч Диггамс не был мертв, но обнаружил предел своих способностей переваривать пищу — сколько же кроликов он сожрал в один присест? Гном лежал на спине в наполовину обрушившемся туннеле с животом, готовым лопнуть, как перезрелый персик.

— О-о-о-х, — простонал Мулч, выпуская из себя такой мощный заряд газов, что продвинулся, словно ракета, метра на три вдоль туннеля.

— Теперь стало чуть полегче, — пробормотал он.

Мулча всегда было почти невозможно оторвать от еды, но после того, как гном ободрал и съел последнего кролика, он понял, что не сможет смотреть на этих зверьков как минимум неделю.

«Разве что на сочного такого кролика. С морковкой».

Эти кролики явились к нему сами, громко вереща, бросаясь гному прямо в зубы, словно у них не было времени ждать, пока он размозжит им черепушки. Почему не все кролики такие нетерпеливые? Тогда охотиться на них было бы одно удовольствие.

«А ведь меня не от самих кроликов подташнивает, — сделал для себя открытие Мулч. — Это от того, что внутри них были берсерки».

Душам берсерков было не слишком уютно в животе у Мулча. С одной стороны, руки Мулча были покрыты вытатуированными рунами, поскольку гномы фанатично опасаются проникновения в них бесов, с другой стороны, слизь гномов с незапамятных времен использовали как средство для изгнания злых духов. Таким образом, как только погибли их кролики-носители, души воинов начали свой переход в посмертие, оказавшийся для них очень непростым. Они не могли легко и стремительно воспарить в небеса. Эктоплазма переливалась и хлюпала в кишках Мулча, вызывая приступы изжоги, рези в животе и кислый привкус во рту.

Полежав минут десять, жалея себя и непрестанно выпуская газы, Мулч почувствовал, что готов двигаться дальше. Для начала он помахал руками и ногами — живот отреагировал на это достаточно спокойно, и тогда гном перевернулся и встал на четвереньки.

«Нужно убираться отсюда, — подумал он. — И подальше, подальше от поверхности, пока Опал не выпустила на свободу силы Дану, если такая штуковина в самом деле существует».

Мулч знал, что стоит ему оказаться поблизости от места, где произошло что-то ужасное, как ПП непременно постарается повесить на него всех собак.

«Смотрите, здесь же Мулч Диггамс! Давайте арестуем его и выбросим чип доступа. Камера захлопнута, Ваша честь!»

Ладно, может, все происходило и не совсем так, но Мулч знал, что именно на него всегда будут указывать пальцем, когда нужно будет найти виноватого. Замечательно сказал когда-то его адвокат на суде: «Три или четыре процента времени мой клиент не был стопроцентно замешан в преступлениях, в которых его обвиняли. Можно сказать, что имелось значительное количество случаев, причастие к которым мистера Диггамса было просто ничтожным, даже если он технически мог быть вовлеченным в правонарушения, произошедшие в срок, несколько отличающийся от того, что указан в ордере на его арест».

Это заявление привело к тому, что три аналитических компьютера перегорело, а ученые мужи несколько недель задумчиво чесали у себя в затылках.

Мулч ухмыльнулся в темноте, и его зубы осветили туннель.

«Адвокаты. У каждого обязательно должен быть хотя бы один свой адвокат».

— Ну, ладно, — сказал он вылезающим из стенки туннеля червям. — Пора двигать.

«Прощайте, старые друзья. Мы сделали все, что было в наших силах, но победить вы не смогли. Трусость — вот ключ к выживанию, Холли. Боюсь, что этого тебе никогда не понять».

Мулч глубоко и тяжело вздохнул, рыгнул в конце и подумал о том, что сейчас пытается обмануть самого себя.

«Я не могу сбежать».

Почему? Потому что ставка была выше, чем его собственная жизнь. На кону стояла вся жизнь на этой планете, которую собиралась уничтожить какая-то пикси с поехавшей крышей.

«Не буду давать себе никаких геройских обещаний, — утешал себя Мулч. — Просто быстренько взгляну на Врата берсерков, чтобы понять, насколько глубока та задница, в которой мы оказались. А может быть, Артемис уже спас всех, и я могу спокойно вернуться в свои туннели. И, возможно, не один, а с парой-тройкой ценных вещиц. Разве я не заслужил этого?»

Мулч пополз по туннелю. По-прежнему раздутый живот гнома волочился по земле, и из него раздавались странные, ни на что не похожие звуки.

«У меня хватит сил прорыть еще метров шесть, — решил Мулч. — Больше не осилю, иначе мой живот лопнет».

Но, как оказалось, Мулчу не нужно было заботиться о рытье туннеля. Посмотрев вверх, он увидел перед собой пару светящихся красных глаз. Чуть ниже слабо поблескивали мощные клыки, и все это держалось на огромной лохматой голове.

— Граффффф, — прорычал тролль, и все, что мог сделать Мулч — это рассмеяться в ответ. Над своей судьбой, естественно.

— И это тоже мне? — сказал он. — Не многовато ли будет после такого дня?

— Граффффф, — повторил тролль, тяжело продвигаясь вперед. С его клыков стекали капли парализующего яда.

Мулч преодолел страх, проскочил момент паники и оказался в состоянии, среднем между гневом и возмущением.

— Это мой дом, тролль! — крикнул он, ввинчиваясь вперёд. — Здесь я живу. Думаешь, тебе под силу справиться с гномом? В туннеле?

Графф, похоже, действительно так и думал, потому что двинулся вперед еще энергичнее, хотя и был стиснут со всех сторон стенками туннеля.