прыщавый режиссеришко, предлагает роль. А в следующем марте я уже получаю «Оскара». И вот я снова на коне. Так все и устроено. Я лично собираюсь помереть в седле. Твой друг так долго не протянет.

— Это ты с чего взял?

— Парнишка хочет, чтобы его любили. Хочет все и сразу. У него это на лбу написано. А я вот всегда плевал, любят они меня, не любят. Главное, чтобы давали то, что мне надо. И, Господь свидетель, мне нравится играть в кино. Но ни разу не встречал актера, который выжил бы и при этом уважал бы нашу киноиндустрию и долбаных фанатов. А этому поклонение подавай. Посмотри, посмотри на него. Ну что за выражение лица! Наслаждается. Ему это необходимо. Но когда ему перестанут целовать зад — а это непременно случится, — тут-то он и скукожится, как грязная салфетка. Они погладят его по головке и высосут из него все соки — словно тысячи пауков расплавят ему кишки и высосут через крошечные дырочки. А мы, старые мудаки, будем сидеть в сторонке и наблюдать. Вот петушиные бои запретили, а в сравнении с нашей жизнью они — детская игра. Веселуха, пока это не с тобой происходит.

Уитком поднялся. Его лицо раскраснелось от алкоголя и болтовни.

— Стар я уже для дармовой выпивки. Лучше бы сидел дома со своим какао и упрашивал свою гватемальскую служанку сделать мне минет.

— Рад был тебя видеть.

— Береги себя, шею не сверни. Ты с безжалостными людьми связался. В нашем дерьмовом городе Хурадо заслуживает титула короля дерьма. Так что спину не подставляй, старик.

Шпандау встал и огляделся в поисках Бобби. Бобби заметил его взгляд, но тут же резко отвернулся. Что-то случилось. Шпандау направился к нему, но у него на пути выросли Хурадо и два здоровенных охранника.

— Эти господа проводят вас отсюда, — сообщил Хурадо. — Мне новые проблемы не нужны. Так что уйдите подобру-поздорову.

— Я с Бобби, — уперся Шпандау. Больше нет. Я с ним переговорил. Он хочет, чтобы вы ушли. И не лезли в его жизнь. Если попытаетесь связаться с ним, получите повестку в суд. За преследование.

— Дайте мне поговорить с ним.

— Вы, я вижу, не уловили смысл моих слов. Прощайте.

Шпандау вскинул руки, показывая, что сдается, и пошел к двери, сопровождаемый охранниками. Потом вдруг резко крутанулся и ринулся через толпу к Бобби. Бобби это увидел, но отвернулся.

— Бобби?

Тот не оглянулся. Охранники схватили Шпандау, он не сопротивлялся.

— Не свалишь по-тихому, — шепнул Хурадо ему на ухо, — я лично буду любоваться тем, как эти ребята переломают тебе ребра. А после ты проведешь ночь в обезьяннике. Вечеринка окончена, дружище. Я провожу тебя до двери.

Хурадо вывел Шпандау на тротуар. Это был миг его победы, и он смаковал его.

— Что вы ему сказали? — спросил Шпандау.

— Объяснил, что ваши услуги ему больше не потребуются. Дело закрыто. Все под контролем. Я же говорил, что способен сам позаботиться о своем бизнесе. А в данный момент Бобби — его часть. Так что отстаньте от него. Он вас больше видеть не хочет.

Шпандау покосился на охранников, застывших у входа.

— Хотите принести парнишке пользу, не портите ему вечер. Для него это — вся жизнь. А сегодня его звездный час.

— И что? Оставить его на вас?

— А вы ему кто? Мамаша? Любовник? А, так вот в чем дело. Вы по нему сохнете?

— Вроде того, — буркнул Шпандау. И ударил Хурадо в живот. Тот согнулся пополам. Охранники набросились на Шпандау. Хурадо кивнул. Они утащили Шпандау в проулок за рестораном и взялись за него.

Темная машина затормозила у бордюра, выплюнула Шпандау и уехала. Шпандау хватило ума закрыть лицо руками при приземлении, иначе он сломал бы нос, если, конечно, тот еще не был сломан. Ребята, настоящие профессионалы, постарались на славу. Они не били туда, где будет видно. Шпандау перекатился на спину и застонал. Потом сел посреди тротуара. Все тело с головы до ног, кроме боков, болело так, что он не мог выпрямиться. Шпандау доковылял до автобусной остановки и плюхнулся на скамейку. Порылся в карманах в поисках телефона, чтобы вызвать такси. Найдя, вспомнил, что выключил его перед премьерой. Шпандау включил телефон, и тот тут же зазвонил.

— Ты где шляешься, мать твою? — возмущался Уолтер. — Я тебе битых два часа названиваю!

— На премьеру ходил. И забыл, что выключил телефон.

— Срочно приезжай.

— Я без машины. И неважно себя чувствую.

— Быстро говори, где ты.

Шпандау встал, прихрамывая, сделал несколько шагов и посмотрел на название улицы.

— Угол Восемнадцатой и Центральной.

— Сиди на месте, — велел Уолтер. — Скоро буду. И не высовывайся там.

— Что происходит?

— Делай, что говорят. Я мигом.

Шпандау спрятался в тень и приготовился ждать. Уолтер примчался, еще и десяти минут не прошло. Шпандау забрался в машину.

— Что с тобой?

— Терри и девушка убиты. Их береговой патруль нашел. Застрелены. Вместе с еще одним человеком. Терри был привязан к койке. Ноги переломаны.

Сначала Шпандау не поверил. Разум убеждал его, что он что-то не так понял. Но он знал, что все так и было. Мир покатился не туда. Погряз в темноте и зле. Шпандау это ощущал. Что тут скажешь? Чувство вины и ненависть придут позднее, он понимал это.

— Тебя полиция ищет. Я отвезу тебя домой, там подождем, пока они придут. У меня уже адвокат наготове. Мы с ней встретимся в участке. И помалкивай, пока с ней не пообщаешься.

— Это я виноват во всем.

— Вот этого точно не стоит говорить. И вообще — рта не раскрывай. Но сначала расскажи мне все как было.

Семь часов спустя Шпандау, Уолтер и адвокат Молли Крейг вышли из участка.

— Ну что же, неплохо прошло, — подытожила Молли. — Вы умеете держать рот на замке, когда надо. Завидное качество. Побольше бы таких клиентов.

— И что теперь? — спросил Уолтер.

— Они свои вопросы задали. Результат их не порадовал, но связать его с убийством у них не получится. У него железное алиби. Поразнюхивают еще, но и только. — Она повернулась к Шпандау. — Вы как, нормально?

— Ага.

— Вам нужно отдохнуть. Если снова будут донимать вас вопросами, звоните. Номер у вас есть. И не волнуйтесь, на вас у них ничего нет. Они просто следуют предписанному порядку действий.

Молли села в машину и уехала.

— Твоей вины здесь нет.

— Это я его втянул. Убедил, что надо действовать через девушку. Заигрались мы.

— Слушай, Терри всегда был безбашенным. И я тебя предупреждал. Ты сказал ему оставить девушку в покое,