— Нам гнать их только до поста ГИБДД, — бросил я, судорожно вцепившись в сиденье. — Там Емельяныч… Он свое дело добре знает, заметит и… Бр-р-р, терпеть не могу такую скорость… Я человек мирный, и все эти погони, весь этот риск… Ай! Батюшка, ты хоть на поворотах притормаживай! У меня вся спина мокрая!..

Разумовский не отвечал, напряженно вглядываясь вперед. Клементуев, быстро переговорив о чем-то с друзьями, вытащил из кармана уже знакомую мне кассету и, повернувшись к нам, помахал ей в воздухе. По его лицу расплылась торжествующая улыбка, когда он принял из рук одного из друзей зажигалку.

— Он же… Он же ее сожжет! — заорал я. По выражению моего лица Клементуев понял, о чем я кричу, и, продолжая улыбаться, кивнул.

— Таранить? — сквозь сжатые зубы процедил Разумовский.

— Да! — я рванул пистолет из кобуры, досылая патрон в патронник. — Пока доберемся до поста ГИБДД, уже поздно будет!

Тяжелый ботинок иерея вжал педаль газа до упора в пол, внутри машины что-то крякнуло, и она сделала судорожный рывок вперед. Колесико зажигалки чиркнуло, выбивая искру, и в тот же миг сильный удар сотряс обе машины. «Девятка» сильно вильнула, но выровнялась и, не сбрасывая скорость, продолжала мчаться вперед. От толчка зажигалка выскользнула из пальцев Клементуева и упала на пол. Выругавшись и бросив в нашу сторону выразительный взгляд, он полез за ней под сиденье. Второй толчок, последовавший тотчас за первым, сбросил его вслед за зажигалкой. Он заворочался в тесном промежутке, не оставляя попыток добраться до кассеты. Я рванул никелированную ручку, распахивая тугую от встречных потоков воздуха дверь и загоняя в глубину сознания ужас мысли о падении на серую полосу асфальта, высунулся из машины по пояс, судорожно вцепившись в ручку над дверью. Прицеливаться было неудобно, машину подбрасывало и кидало из стороны в сторону, но я нажал на спусковой крючок. Пистолет в моей руке рявкнул и подпрыгнул, выплевывая кусочек свинца, но пуля лишь чиркнула по асфальту рядом с колесом и ушла в сторону. Клементуев уже поднимался, держа в руках найденную зажигалку. Вторая пуля разбила задние габариты, не причинив машине большого вреда, и лишь третья пробила правое переднее колесо (я целился в левое заднее), и машина пошла боком, истерично визжа тормозами.

Бандитам (да и кассете тоже) повезло: их выкинуло не на растущие вдоль обочины деревья, а бросило в размытую дождями и заполненную водой канаву. Сминая кусты, «девятка» проползла в жиже метров пять и замерла, наполовину скрытая зловонной лужей. Я выскочил из едва успевшей затормозить машины и, поднимая тучи брызг, по пояс в воде и грязи, бросился к открывающейся двери «девятки». Схватив за отворот куртки, ошалело мотающего головой Клементуева, с головой окунул его под воду, одновременно выдирая из его рук долгожданную кассету. Из последних сил он попытался схватить меня за ноги, но, получив удар рукояткой пистолета по голове, замер. Подошедший Разумовский выдернул бандита из моих рук и, легко извлекая из чавкающей грязи, укоризненно заметил:

— Ты поосторожней, утопишь ведь!

— Этот не утонет, — уверенно заявил я. — Такие не тонут, они как «Милки-УэЙ»… Пошли отсюда, кассету я забрал.

— Это точно та? Я огрел еще раз бросившегося на меня Клементуева и, кивнув на пузыри, поднимающиеся с места его падения, убежденно кивнул:

— Точно.

— А как быть с этими? — Разумовский оглядел тяжело ворочающихся в грязи беглецов.

— ГИБДД вытащит. Сейчас Емельяныча на них натравим. По пятнадцать суток за сопротивление сотрудникам милиции и штраф за превышение скорости… Вот настырный то, — удивился я, в третий раз, опрокидывая Клементуева рядом с не спешащими подниматься товарищами. — Упрям, как терьер. Если еще раз встанет, тогда ты его «приложи» у меня уже обойма в пистолете погнулась. У него что, голова из сплошной кости?.

* * *

Емельяныч иронично скривился, увидев наш с Разумовским вид:

— Анекдот, да и только. Где ж вы так извазюкались?. Давненько я тебя не видел, Андрей, кивнул он Разумовскому. Не помнишь меня, капитан?

— Помню. Петров, из патрульно-постовой. Если не ошибаюсь, потом ты водителем стал.

— Точно. А потом вот сюда перебрался. Что это ты так «вырядился», словно поп какой? — Разумовский смущенно кашлянул и, не обращая внимания на мою ехидную мину, кивнул назад:

— Там три орла в яме у обочины застряли. Километра три отсюда, не более. Скорость сильно превысили… Одному, видимо, врач понадобится. Только пару постовых с собой возьми, после аварии они несколько… взвинчены.

— Валерьянки дадим, — отмахнулся Емельяныч. — Это не те, которых мы притормаживали?

— Они самые.

— Понятно. Превысили, значит… Ну-ну…

— Емельяныч, у тебя комната отдыха на посту есть?

— Как не быть? Есть. Пост оборудован по последнему слову техники.

— Значит, и телевизор с видеомагнитофоном там есть?

Да вы что?! Какой телевизор у бедных гаишников?

Емельяныч отвел глаза в сторону.

— Ну-ну, — расплылся в недоверчивой улыбке Разумовский. — Я же не проверяющий, мне на десять минут нужно, по делу.

Емельяныч помедлил, пристально глядя на нас, и нехотя согласился:

— Ну, если только по делу… Вот ключи, закройтесь там, от греха подальше. Я пока с ребятами ваших «нарушителей дорожного движению» привезу. Вам они после понадобятся или только по моей части терзать?

Они твои, — проявил щедрость Разумовский и, хлюпая водой в ботинках, потопал к комнате отдыха. — Коля, ты собираешься жить в моей машине? Пошли быстрей, времени мало. Что ты там прилип?

Я сидел неподвижно и в ужасе смотрел на кассету, которую до этого небрежно бросил в отделение для перчаток. Кассета лежала прямо на огромном черном магните.

— Да что с тобой?! — торопил меня иерей. Я выдохнул из себя воздух и завопил: — Какой м-м-м… чудак магниты в бардачке держит?! Какого лешего он там делает?! Разумовский сперва не понял, а когда вернулся к машине и увидел, на чем лежит кассета, схватился двумя руками за голову:

— А какого… лешего ты ее туда бросил?!

— Куда еще было?! В рубашке карманы маленькие, а брюки насквозь мокрые… Вот зачем тебе понадобилось магнит в бардачке держать, я никак не пойму!..

— Я и забыл про него давно. Ладно, что уж теперь выяснять, кто крайний… Пойдем, попробуем, может быть, еще не все потеряно…

Но наши надежды были тщетны. Запись на кассете исчезла. Разумовский долго смотрел на пустой экран, потом тяжело вздохнул и выключил телевизор.

— Вот так, — горько сказал он, столько сил потрачено, и все пошло прахом из-за такой мелочи… С самого начала все шло не так квартира оказалась у крупного мафиози, у Сухорощенко не нашлось денег хотя бы на комнату, «жучки» мне замаскировать хорошо не удалось, сам Копылов отказался возмещать что-либо… Теперь еще и это…