Сердце сжалось от плохого предчувствия. Шерран ведь прямым текстом сказал, что за голову капитана "Тамриса" в Ризенпорте назначена награда. Но как такое случилось? Ведь Эйден наполовину даханн и вроде как имел графский титул, если только я правильно поняла. За что его изгнали? Какое будущее меня ждет рядом с ним?

Сжав ладонями пылающие щеки, я подошла к окну и уперлась лбом в прохладное стекло. На улице вечерело, расторопные слуги зажигали газовые фонари вдоль аллей, а мне было страшно.

С одной стороны, не было смысла отрицать влечение к этому мужчине, а с другой… Здравый смысл говорил, что вряд ли наша совместная жизнь будет похожа на тихую гавань, скорее, на океан в сезон ураганов.

Под окнами мелькнули какие-то тени. Я узнала Эйдена и Келлана, они неторопливо двигались в сторону беседки, о чем-то переговариваясь. У меня даже пальцы закололо от непреодолимого желания узнать, о чем говорят эти двое.

Я тихо выскользнула из библиотеки, стараясь не привлекать внимания слуг, и спустилась в кухню, где находился черный вход. Не хотелось выходить через парадное крыльцо, где все было залито бледным светом газовых рожков.

В кухне еще крутилась Бретта, пришлось переждать, спрятавшись в темной нише с садовым инвентарем. Меня словно вела неведомая сила, ни на миг не давая задуматься о том, что я делаю.

Ночная прохлада заставила зябко поежиться. Я уже вполне оправилась после инициации, но до сих пор чересчур болезненно реагировала на смену температур. В голове мелькнуло сожаление: надо было взять шаль. Откинула запоздалую мысль и зашагала к фонтану, выбирая неосвещенные участки, прячась в тени деревьев и ориентируясь по журчанию воды.

Плохо было то, что беседка стояла на открытой площадке. Я не могла незаметно подобраться к ней ни сбоку, ни спереди, разве что сзади. Пришлось делать большой круг и продираться через густо посаженные розовые кусты. Шипя и поминая Двуликого, вся исцарапанная, в порванном платье, я наконец-то достигла небольшого пятачка перед задней стеной беседки. А здесь предстояло стать невидимкой, ведь мужчины могли очень легко заметить меня через большие открытые окна. Пришлось практически ползти, пригибаясь к земле.

Сама не пойму, что на меня нашло, но остановиться уже не могла, будто моим телом управляла не я, а какая-то неведомая сила.

Достигнув цели, я прильнула к деревянной стене, прямо под освещенным окном, и с облегчением выдохнула. Глубокие царапины от розовых шипов неприятно саднили, некоторые кровоточили, но это было где-то на заднем плане. Сейчас я вся обратилась в слух, и наградой мне стали глухие голоса, раздававшиеся из окна.

– Нет, Келл, я не такой ублюдок, как ты думаешь, – как-то чересчур мрачно говорил Эйден. – Налей еще.

– Ты все усложняешь, – а это ленивый и немного вальяжный голос Келлана, – хочешь эту девочку, так бери, никто и слова не скажет. Ширам лучший повод для вашей связи. Тем более все знают, что это за проклятье. Ты уже испытал на себе его действие, а, брат? – мужчина явно веселился. – Видел я тут Эстель. Малышка рвет и мечет. Пришлось объяснять вздорной бабе, что тебе теперь ее услуги ни к чему. Не поверила.

– Я так не могу. Каждый раз, когда смотрю на Виель, думаю о том, что случилось. Не знаю, сколько еще смогу молчать.

– Сможешь, если не хочешь ее потерять. Думаешь, она останется с тобой, если узнает? Если так, то ты наивный дурак. А останешься без нее… г'харгр! Братишка, я бы на твоем месте хорошо подумал! Ты ж теперь как муха в паутине, бейся не бейся, а выхода нет. Попался!

– Я не хочу начинать наши отношения со лжи.

– Так это не ложь, всего лишь мелкая недосказанность. Зачем ей вообще об этом знать? И зря ты тянешь, предъяви на нее права. Девочка прошла инициацию. Магия предков бурлит в ней и требует выхода. Даже я это почувствовал. Если ты этого не сделаешь, знаешь какие эманации пойдут от нее по ближайшим островам? Все даханны сбегутся. Будут остров штурмом брать, – Келлан хрипло рассмеялся.

– Я иногда думаю, что мои нидангские корни только мешают, – пробурчал Эйден, – был бы я чистокровным даханном, давно бы уже поддался Зову и совесть не мучала. Но что есть, то есть…

Келлан неожиданно прекратил смеяться и серьезно спросил:

– Так скажешь ей?

– Не сейчас… дай еще немного пожить в сладком неведении.

– Да ты боишься, брат! – в голосе Келлана послышалось изумление.

Я услышала шаги, а потом в окне появились два мужских силуэта. Один из них оперся руками на подоконник, второй похлопал первого по спине.

– Боюсь, – сокрушенно вздохнул Эйден. – Вот веришь, в одиночку на военный фрегат – не боюсь, контрабандой порох перевозить – тоже не боюсь. Я ведь сколько раз был в полушаге от смерти – и не боялся, а тут… шрах'херн брах! Не могу я в глаза ей смотреть и делать вид, что ничего не случилось! Тошно мне, понимаешь?

– Так для нее ничего и не случилось, – лаконично ответил Келлан, – а ты просто забудь. Считай, что ничего не было, и ты ничего не знаешь. Так будет лучше для всех.

Они ненадолго замолчали. В тишине отчетливо раздавалось журчание фонтана, и слышался стрекот цикад. Я замерла, практически не дыша.

Первым отмер Келлан.

– Еще по одной? А то мне еще назад добираться.

– Ты, всё-таки, решил ехать?

– Да, товар нужно доставить в срок.

– Ну, давай, брат, за удачу.

– За удачу!

Я услышала звон бокалов. Затем из беседки кто-то вышел, это был только один человек. Второй остался внутри, и я догадывалась, что это Эйден.

Беззвучно вздохнув, я прислонилась спиной к стене и обессиленно сползла по ней прямо на землю. Странный разговор не давал мне покоя. Ясное дело, что речь шла обо мне, но вот общий смысл ускользал.

Эйден боится? Чего? Он знает что-то такое, что может меня отвратить от него? Но что это может быть?

Я перебрала в памяти все события, с момента нашей встречи, но не смогла вспомнить ничего особенного, кроме того случая, когда он отсутствовал один день, а я думала, что он у Эстель. Но вряд ли из этого стоило делать такую трагедию.

Нужно было как-то отползать обратно, но я не знала как.

Пока я стояла под стеной, меня скрывал широкий подоконник, выступавший наружу, будто козырек. Но стоит мне отойти – и Эйден непременно увидит меня. Мое сияние пульсировало, то ярко вспыхивая, то практически полностью исчезая, следуя в такт моему сбивчивому дыханию. Я уже знала из книг, что шайены и даханны умеют управлять этой своей особенностью, как любой человек может управлять дыханием: сделать его глубоким, поверхностным, частым или размеренным, вот только полностью отключить нельзя. Сияние – это дыхание внутреннего духа. Оно прекращается только со смертью, когда дух навеки покидает тело.

А если учесть, что у меня этих духов целых два, и свечусь я тоже в два раза ярче, то сам собой напрашивается вывод: попала!