– Скажите, мисс Сондерс, а кому именно в замке вы говорили о предполагаемой поездке к морю?

– Я уже не помню. Это были случайно брошенные фразы. Ни с кем специально я не обсуждала свои планы.

– Но, может хоть, одно лицо?

– Нет. Не помню, – покачала головой Грейс.

– Знаете, я беседовал с персоналом в замке, и как ни странно, но абсолютно никто ни вспомнил, чтобы вы хоть раз заговорили о своем отпуске. О нем вообще никто не знал. Вы просто исчезли из замка в то утро, и в суете произошедшего на ваш отъезд никто не обратил никакого внимания. Собственно говоря, о том, что вы уехали, нам рассказал садовник мистер Хейли, который по чистой случайности видел, как вы покидали поместье. Скажу больше. О вашем существовании вспомнили не сразу и упомянули вас лишь мельком.

Грейс старалась сохранить на лице легкое недоумение, не позволяя себе ни жестом, ни выражением лица показать степень своего волнения.

О вашем отпуске впервые услышала экономка, мисс Пейн, когда вы позвонили ей после появления в прессе сообщения о смерти маркизы. До этого ни о причине вашего отсутствия, ни о месте вашего пребывания никто не знал. А инспектор Бакер, – Гейтс едва удержался, чтобы не бросить на коллегу выразительный взгляд, – был настолько загружен следственной работой, что не сразу вспомнил о вас.

Инспектор Гейтс замолчал и уставился на Грейс. Он сидел совершенно расслабленно, откинувшись на спинку стула и сцепив на животе пальцы в замок, похоже, это была его излюбленная поза.

Инспектор Бакер, красный и злой, едва сдерживался, чтобы не вскочить и не заорать на этого вездесущего зазнайку. Беда заключалась в том, что Гейтс был совершенно прав, а выкрикивать на весь отдел пустые оправдания было бессмысленно и глупо. И он продолжал сидеть, снедаемый переживанием собственного позора и едва слыша, о чем этот везунчик беседует со свидетельницей.

Грейс молчала.

– Я вижу, вы в затруднении, мисс Сондерс? – сочувственно спросил Гейтс, пока инспектор Бакер самоугрызался, а Грейс судорожно искала выход. – Я помогу вам. У леди Хантли был непростой характер, тем не менее вы довольно долгое время все же уживались с ней. Но в то утро у вас произошла крупная ссора. И вы ушли. Вы и так собирались увольняться в ближайшее время, но эта стычка ускорила неизбежное. Ведь вы собираетесь замуж? Не так ли?

– Кто вам сказал? – Это было первое, что пришло Грейс в голову.

– Сперва ответьте мне, я угадал?

– Да.

– Что послужило поводом для ссоры?

– Деньги.

– Разумеется, деньги. Кругом одни деньги. – Удивительное дело, подумал про себя Гейтс, корысть, одна только корысть и никакой любви. Люди! – О какой сумме шла речь?

– Довольно крупной.

– И они были нужны вам...

– Для открытия моим женихом собственного дела?

– Вы вспылили и хлопнули дверью. Что было дальше.

– Ничего, я уехала в Абердин, там работает мой жених, и занялась личными делами.

– Зачем же вы позвонили экономке и соврали про отпуск?

– Хотелось быть в курсе событий. К тому же столь неожиданное увольнение могло вызвать ненужные толки.

– Ясно. А Сент-Эндрюс?

– Это была глупость чистой воды. Мисс Пейн спросила, где я отдыхаю, и я ляпнула первое, что пришло в голову. О разговоре с полицией я тогда и не думала.

– Ну что ж, мисс Сондерс, рад, что мы все выяснили. Надеюсь, место вашего проживания в Абердине вы помните?

– Разумеется. – Грейс написала на предложенном листе адрес и, попрощавшись, покинула участок.

– Ну, и что мы выяснили? – недовольно буркнул Бакер, глядя на своего жизнерадостного коллегу.

– Правду, инспектор. Разве этого мало?

– Но она по-прежнему остается под подозрением. Где бы она ни была, до отъезда могла запросто прикончить леди Хантли, а затем уже отправляться к своему жениху.

– Вы правы. И теперь нам с вами, инспектор, надо выяснить, что за личность ее жених. И что за предприятие они собираются открывать.

– Если похоронное бюро, то они вовремя сориентировались, – едко заметил инспектор Бакер.

Отъехав подальше от замка и спровадив Альфреда Смита, Юлия и Денис тут же спешились и, устроившись в тени развесистого дуба, устроили производственное совещание. Василия можно было не опасаться, он выгуливал Машеньку и Эбби, строго следуя установленным им новым правилам безопасности. По одному не ходить, комнаты запирать. При возвращении к себе с прогулки помещения осматривать самым тщательным образом на предмет злоумышленников, отравленных безделушек и подкинутых орудий новых убийств. Василий почему-то был уверен, что они будут.

Юлия и Денис лежали на теплой шелковой траве под старым раскидистым дубом. Легкий теплый ветер шевелил пушистые лапы исполина. Перед ними уходила за горизонт зеленая солнечная даль. Где-то вдали, среди полей и небольших рощиц, вилась узкая серебристая лента дороги, сверкали извивы реки, петляющей в зарослях ив, синее высокое небо прорезали носящиеся в вышине ласточки.

– Как думаешь, он помнит времена Марии Стюард, – спросила Юлия, откинув голову и глядя на могучий поседевший от старости ствол.

– Не знаю, – сердито буркнул Денис. – Может, теперь ты объяснишь, что мы будем делать?

– То же, что и раньше, заниматься расследованием. – Юлия взглянула на своего взрослого сына, такого высокого, стройного, загорелого, и волна любви и гордости заполнила ее материнское сердце.

Как же ей все-таки повезло! Она и раньше никогда не жаловалась на жизнь, считая, что на свете полно людей, которым повезло гораздо меньше. Даже в те дни, когда ей приходилось работать на нескольких работах, тянуть дом, детей и безработного мужа, она и тогда считала, что ей повезло. Ведь у нее была семья, дети и работа. А у многих ничего этого не было. А после того как они с Василием поженились, ее жизнь стала похожа на сказку со счастливым концом, правда, до конца было еще далеко, так она, во всяком случае, надеялась. Но почему-то так получалось, что у нее почти не было времени обо всем этом подумать. И вот сейчас, лежа под дубом и глядя на своего взрослого мальчика, она вдруг до слез ощутила это состояние полноты жизни, любви и защищенности, в котором пребывала каждый день и каждую минуту своей жизни. Она уже меньше переживала за Веронику, совершенно уверенная в том, что найдут настоящего убийцу и с дочери окончательно снимут все подозрения. Джордж стал прежним – заботливым и внимательным, у них с Никой снова все наладилось, и, кажется, свадьба все же состоится, может, и не в Хантли, но это совершенно неважно.

А Денис, сидящий сейчас рядом с ней и хмурящийся, отчего его лицо приобретало непривычное выражение мужественности, такой добрый, любящий и заботливый, всегда готовый броситься на помощь любому из них. Ей, Веронике, Маше или Василию. Разве не о таком сыне мечтает каждая мать?