– Не понимаю, зачем вам понадобилось со мной встречаться, – холодно произнесла она, – но предполагаю, это нечто, не особо приятное. И поэтому поскорее покончим с этим. Слушаю вас.

– Я подруга Полины.

Катрин кивнула.

– Вы сообщили об этом по телефону. Чем могу быть полезна?

– Я хотела поговорить не о ней.

– А о ком же?

– О вашем… – Оксана запнулась. – Об Андрее Орлове.

– Что? – Катрин вздрогнула.

– Дело в том, что я с ним знакома, – Оксана мялась в нерешительности, не зная, как выложить этой женщине мерзкую правду. В сущности, она же ни в чем не виновата…

– С ним, по-моему, пол-Москвы знакомы, – сухо усмехнулась Катрин. – И что?

– Я с ним познакомилась у Полины дома. В декабре прошлого года, – выпалила Оксана.

Катрин сидела неподвижно. Отчаяние колом застряло в горле, а губы словно окаменели. В одно мгновение ее мир рухнул.

– Я не верю вам, – после паузы сказала она отчетливо.

– Зачем мне врать? – удивилась Оксана. – Ко мне все это не имеет никакого отношения.

Катрин повернулась к ней.

– Тогда зачем вы все это мне говорите?

– Из-за Полины. Теперь, когда она умерла… погибла… так трагически…

– Ее убили, – отчеканила Катрин. – Ее зверски убили и не надо играть словами. Проститутка? Это правда?

– Я прошу вас! – у Оксаны задрожал голос. – Полина не была ангелом, но разве это значит, что она заслужила такую участь?!

– Не знаю, – Катрин отвернулась, и плечи ее поникли. – Я не знаю. Наверно, не заслужила.

– Тогда не будьте так жестоки к ней, – воскликнула Оксана с мольбой в голосе. – Выслушайте меня и отнеситесь с доверием к моим словам.

– Хорошо, говорите, – нелюбезно разрешила Катрин.

– Он был Полиным любовником. Постоянным. И он сам подвалил к ней полгода назад. Она влюбилась в него.

– А он? – мертвым голосом спросила Катрин.

– Он никогда не говорил ей о любви, можете быть спокойны. Он любит вас.

Губы Катрин искривились:

– Он и мне в любви редко объяснялся. Так что это ничего не значит.

– Нет, – покачала головой Оксана. – Я знаю, он стыдился ее. Хотя она была такая красивая… Но я как-то видела вас вместе…

Катрин передернуло. Кол в горле приобрел металлический привкус, и стало трудно говорить.

– Мне он сказал, что познакомился с ней у метро, перед тем как ехать к Антону. Он уверял, что она сама заигрывала с ним.

– Он лжет, – перебила ее Оксана. – Они регулярно встречались у нее. Иногда у него. Они же живут в одном доме.

– В одном доме? – в шоке произнесла Катрин. – Это правда?

И тут расплывчатая картинка стала приобретать ясные очертания. Каким очевидным стало откровенное нежелание Андрея в последние полгода встречаться с нею, Катрин, у него. Она совсем перестала бывать в квартире на Новом Арбате. Она вспомнила, как несколько раз звонила Орлову, точно зная, что он дома, и он отвечал ей неестественно короткими, отрывистыми фразами – «да» и «нет» – избегая называть ее по имени. Эти разговоры неизменно оставляли неприятный осадок и вызывали гадкие подозрения. Но Катрин гнала их прочь, чтобы не сойти с ума от ревности. Значит, все правда. Если кажется – следовательно, так оно и есть.

– Это правда, – повторила она уже не вопросом, а утверждением. Катрин сглотнула, пытаясь избавиться от острой боли в горле, мешавшей дышать.

– Это правда, – кивнула Оксана, – но повторяю, к сожалению, он никогда не любил ее. Он любит вас.

Катрин несколько мгновений помолчала, а затем неторопливым движением сняла темные очки, сдернула шарф и так же медленно повернулась к Оксане.

– А вот доказательства его любви ко мне. О да, он меня любит.

Оксана онемела, глядя на ссадины и кровоподтеки на нежном лице сидящей перед ней женщины.

Катрин встала.

– Вы знаете, что он арестован? – спросила она.

– Да, мне сказали, – кивнула Оксана, – но вы не волнуйтесь, я уверена, все скоро выяснится, и его выпустят.

Глаза Катрин полыхнули яростью.

– Пусть он сгниет в тюрьме! – выдохнула она. – Я буду молиться об этом!

Оксана отшатнулась. Она не ожидала встретить в этой изящной женщине столько ненависти и боли.

– Простите, но я больше не могу с вами говорить. Прощайте, – Катрин быстро повернулась и почти выбежала из сквера, содрогаясь от душивших ее рыданий. Она никогда не чувствовала себя такой оскорбленной – даже после того, как Орлов надругался над ней три дня назад.

Когда Борис, щелкнув по-гусарски каблуками, приложился к ручке дивы, она, как показалось Анне, даже слегка покраснела.

– Признаться, я до сих пор считаю ее идею блажью, – заявил Борис по-французски. – Ну какие из нас с ней тангерос? Смешно.

Жики вздернула брови:

– Смешно? Почему?

– Да вы посмотрите на нас! У нас на лбу у каждого написано «Le ballet classique».

Анна хмыкнула.

– У тебя на лбу написано «Je suis trop paresseux, madame[28]», – произнесла она. – Лентяй.

– Неправда, – вспыхнул Борис, – все ты врешь.

– Не сомневаюсь, – откликнулась дива и потрепала его по щеке, – ты просто душка. Потом она снова обратилась к Анне: – А музыку ты выбрала?

– Мы будем танцевать Libertango Пьяццоллы[29].

Анна тщательно обходила эту тему в электронной переписке с мадам Перейра. На это у нее были веские причины. Реакция не заставила себя ждать.

– Ты сошла с ума! – воскликнула Жики. – Ты разве не знаешь, что это танго проклято?

– Я не суеверна, – произнесла Анна, а сама внутренне замерла. Одно дело – знать понаслышке, что любимое танго проклято, другое дело – когда это озвучивает, да еще с неподдельным страхом в голосе всеми уважаемая тангера. Анне стало не по себе, но не настолько, чтобы сдать позиции.

– Хочу Libertango, – упрямо повторила балерина. – Или оно – или ничего.

– Вот значит как, – посмотрела на нее внимательно тангера, – и я не смогу тебя переубедить?

– Нет! – отрезала Анна.

– Ну, гляди, – усмехнулась Жики. – Мне что? Я жизнь прожила. Мне не страшно. А тебе?

– Чему суждено случиться – пусть случится! Я не боюсь!