Сидеть у него на коленях становится уже супер неловко, но малейшая попытка поерзать сопровождается сокращением крепких и сильных мышц и моим обездвиживанием. Прикольно… Ничего не скажешь.

– Кто из вас первый? – Рита смотрит на нас с Никитой.

– Я! – надеюсь, мое задание будет предполагать подъем с места, и я смогу, наконец, выбраться из паутины и избавиться от паука.

– Аня… – Рита опускает нос в телефон. – Тебе нужно выбрать партнера, выйти с ним в соседнюю комнату и изобразить звуки секса.

Пока мозг пытается взвесить все «за» и «против», а взгляд утыкается в непонятного цвета жижу, а-ля наказание, решение принимается за меня. Снова!

Никита хватает стопку с ромом, опрокидывает в себя и поднимается вместе со мной на руках. Обхватываю его за шею, испугавшись рывка. Прихожу в себя только в темном коридоре.

– Никита! Ты совсем…

Ноги касаются пола, спина упирается в стену, а к губам стремительно прижимаются его губы. Ром обжигает рот и горло, стекает горячими струйками по подбородку и шее. Никита оттягивает волосы, собранные в хвост, не давая опустить голову, и терзает меня поцелуем.

Дерзко, смело, напористо.

Тяжелое дыхание с хрипом вырывается из горла, когда Никита опускается к шее, слизывая любимый напиток пиратов. Он хватает меня за бедро, поднимая ногу. Прижимается всем телом, заставляя исчезнуть все, что нас окружает. Из мрака доносится шум приближающегося цунами. Головой понимаю, нельзя просто стоять и смотреть на эту гигантскую волну. Нужно бежать. Она же меня просто убьет.

– Никита! – впиваюсь ногтями в его плечи, пытаясь отпихнуть.

– Хорошо… А теперь меньше злости и больше страсти, малышка, – рокочет он, толкаясь бедрами напротив.

– Что? Ты… М-м-м…

Еще один толчок. Язык проходится по мочке уха.

Слышу всплеск волн, ударяющихся о бетонный пирс. Предвестники бури.

– А как ты хотела? – шепчет он. – Ты стонешь, а я задаю ритм.

– Я… – задыхаюсь, потому что его рука отпускает волосы и ловко забирается под платье, обхватывая ягодицу и дергая вперед. – Я тебя не выбирала.

– У тебя не было выбора, – от каждого звука его голоса и движений тысячи вспышек разлетаются от груди к низу живота.

Сердце вскачь. Мысли нахер.

Принципы? Что это?

Страхи? Есть такое слово?

Сейчас нет.

Ничего больше нет.

Только летний дождь, табак, терпкий аромат рома. Крепкое сильное тело, бесстыжие пальцы, шумное дыхание рядом. Никита нагло и смело касается там, где сосредоточилось желание, вызванное его напором и глупостью, о которой я буду долго жалеть, но это потом. Все потом…

– Вот поэтому я и люблю чулки. Тебе было бы приятнее.

– Нет! – мой протест звучит, как согласие.

– Да, малышка. Да…

Между его пальцами и мной два слоя тонкой ткани, но я все чувствую словно наживую. Оголенным проводом по голой коже.

– Никита, пожалуйста… – слабо сопротивляюсь, стискивая его руку.

Почти хнычу, до боли закусывая нижнюю губу, но все равно дышу слишком громко.

– Пожалуйста что? – его зубы смыкаются на шее.

Не так, как в прошлый раз. Куда мягче, и от этого только хуже.

Его утробное рычание, мой сдавленный полустон-полувсхлип. И случается то, что не поддается контролю. То, что на несколько секунд делает тебя ничем и одновременно всем.

Пытаюсь отвернуться, чтобы спрятать лицо, не в силах унять вихрь ощущений и чувств. Никита обхватывает меня за шею, приподнимая подбородок большим пальцем.

Контрольный выстрел.

Глаза в глаза.

Он пожирает взглядом, жадно впитывая каждую эмоцию, и я позволяю. Хочу увидеть хотя бы малюсенький интерес. Не просто, как к какой-то малявке.

Мои губы раскрыты, горло печет от рома и стонов.

Тьма напротив медленно отступает.

Все возвращается на свои места.

Мы на дне рождении Ларисы. Игра. В соседней комнате сидит толпа народу, а я только что…

– Как тебе первый настоящий оргазм, малышка?

Кто бы знал, каких титанических усилий мне стоит не затолкать сейчас Аню в ванную комнату и не взять прямо там. Жестко и быстро, чтобы отпустить этот осколок, который я все сильнее сжимаю в ладони, распарывая кожу.

Как же мило она сопротивляется и морщит лоб, прикрывая глаза на каждом стоне от удовольствия и новых ощущений. Я это делаю с ней. И мне нравится результат. Даже слишком.

Чистый кайф.

Такого у меня еще не было. Или было, но я не могу вспомнить ни одного лица или голоса, который проникал бы так глубоко в ощущения. Завораживал настолько, что забываешь о себе и отдаешься лишь ее эмоциям. Дышишь ею, глотаешь всхлипы, впитываешь дрожь.

Многие девушки преувеличивают собственный восторг, как минимум на пятьдесят процентов. Не понятно для кого, для себя или партнера. Но здесь без сомнения все эмоции настоящие, и от этого сносит крышу так сильно, что едва сдерживаюсь.

И, судя по осмысленному взгляду Ани, правильно делаю. Она на грани истерики. На грани грандиозного коллапса.

– Как тебе первый настоящий оргазм, малышка?

Ее глаза раскрываются так широко, как только возможно.

– Не обольщайся, Никита. Это не первый мой оргазм, – шипит Аня дикой кошкой с полной готовностью вцепиться мне в глотку.

– Сама с собой не считается, – шевелю пальцами, заставляя ее дернуться, точно от удара током.

Все еще очень чувствительна и горяча. Представляю, какая она сейчас мокрая, и желание схватить ее в охапку и свалить с этой дебильной тусовки затмевает все остальные.

– Думаю, задание мы уже выполнили, – Аня нервно отталкивает мои руки, и я ей это позволяю.

Пусть немного расслабится, иначе задохнется от злости.

– Даже перевыполнили, – с удовольствием рассматриваю красный след от зубов на ее коже чуть выше горловины платья. – Тебе, наверное, стоит привести себя в порядок, а я пока соберу цветы и овации.

Не хочу, чтобы кто-то видел ее такой. Ведь тогда сразу станет понятно, что наше представление было вполне реальным. Мне-то похрен, но вот ей…

Аня ничего не отвечает и уносится в ванную. Медленно провожу языком по губам, замирая в полумраке комнаты, которая все еще вибрирует от нашей энергии. Аня Никитина и чёрный ром – потрясающий коктейль. Вкус, запах. Он настолько крепкий, что может уложить на лопатки после первого глотка. Интересно, с чем еще ее можно сочетать? Я не против экспериментов. Но уже только наедине.