Фиона, как всегда, мелодично рассмеялась, хотя Лео ее смех показался несколько искусственным.

– Скорее рассердилась. Не понимаю, что на него нашло. Да Чарльз скорее в костюме банана с тарзанки прыгнет, чем любовницу заведет!

Представив эту картину, Лео чуть вином не подавилась.

– Ну ты сказала! И как тебе такое только в голову пришло – про банан и тарзанку? – расхохоталась Лео.

Фиона же оставалась удивительно серьезной.

– Сама не знаю. Просто назвала самое нелепое, что сумела вообразить. Ну, после романа Чарльза.

– Он хоть извинился потом? Должен был, особенно если это неправда, – произнесла Лео.

– Заявил, что я его довела. Кривлялась, будто продажная женщина. Это Чарльз так сказал. Не знаю, мне казалось, что я просто развлекаюсь. Вечер-то получился не особо веселый. Чарльз думал, что у меня от потрясения язык отнимется. Зря надеялся. Знаю, Лео, ты считаешь, что Чарльз – нудный старый пердун. В чем-то ты, конечно, права, но у него и хороших качеств хватает.

– Даже не сомневаюсь. И вообще, главное, чтобы тебе все нравилось.

Лео внимательно следила за выражением лица Фионы. Казалось, та вела себя как обычно. Не похоже было, чтобы Фиону что-то тревожило – и особенно супружеская неверность Чарльза.

– Согласись, не всякий перебрался бы сюда ради жены. Одна дорога до работы чего стоит! Приезжает только на выходные, так что почти всю неделю дом – и спальня – в моем полном единоличном распоряжении.

Лео сосредоточилась на вкусном салате. Главное – сохранять невозмутимость. Она отпила глоток воды.

– Только на выходные, говоришь? Мог бы приезжать в пятницу вечером, сразу после работы, – как будто безо всякой задней мысли проговорила Лео.

– Когда только переехали, Чарльз так и делал, но недавно пожаловался, что это слишком тяжело. Мол, после работы хочется вернуться в свою квартиру, отдохнуть как следует и только потом ехать. Я не против, лишь бы ему было удобно.

Лео промолчала. Если в пятницу вечером Чарльз был в Лондоне, а не в Литтл-Мелем, зачем же его вызывали в полицию? Интересно, Фиона в курсе?

– А на этой неделе Чарльз зачем-то решил взять отгул, – озадаченно нахмурившись, прибавила Фиона. – Не пойму, что ему в голову взбрело. А сам шатается по дому со скучающим видом, будто ждет, что я его сейчас развлекать начну. Ну уж нет, у меня свои планы. Если мне надо уйти, я уйду, и пусть сам себе занятие ищет. Непонятно с чего возомнил, будто в субботу я сильно расстроилась и теперь буду благодарна, что он рядом. Вот уж не понимаю, откуда взялась такая фантазия.

– Когда ты вчера пришла в магазин, местные взахлеб обсуждали несчастный случай на проселочной дороге. Прямо-таки неприлично оживились, – начала Лео, тщательно подбирая слова. – Сама знаешь, каково живется в деревне. Без сплетен народ со скуки бы помер.

– Верно. Меня, например, постоянно обсуждают. Но про аварию ничего не слышала. Ты, наверное, знаешь больше меня, ведь Элли работает в больнице, а Макс и Пэт знакомы с этой девочкой по школе. Не говоря уже про вашего обаятельного соседа-полицейского. Вот я и подумала – если кто-то и осведомлен лучше других, так это ты.

Лео покачала головой. Нет, Фиона определенно не в курсе. К тому же она явно не ожидала, что Чарльз решит остаться в Чешире на всю неделю. И правда, зачем? Лео искренне беспокоилась за Фиону и не сразу заметила, что та внимательно смотрит на нее в ожидании ответа.

– Элли говорит, что Эбби до сих пор в коме. Бедная девочка. От Пэта ни ответа ни привета, а обаятельный, как ты выразилась, полицейский сейчас вообще в полиции не работает. А если бы и работал, вряд ли стал бы делиться служебными тайнами. Я так поняла, полиция опрашивает всех, чьи машины зафиксировали камеры в ночь с пятницы на субботу.

Фиона подняла взгляд от тарелки и, чуть прищурившись, посмотрела на Лео. «Пытается понять, много ли мне известно», – подумала та. Откинувшись на спинку стула, она постаралась принять самый непринужденный вид.

Фиона положила нож и вилку на тарелку.

– С радостью бы помогла, но, к сожалению, нечем. Сидела дома в гордом одиночестве, из компании – только телевизор и бутылка вина. И не пытайся меня подловить: вечер и ночь пятницы – это начало выходных, так что пить в это время разрешается.

Лео хотела было спросить, под каким предлогом она исключила из антиалкогольного правила вторник, но тут у Фионы зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, та произнесла:

– Извини, обязательно надо ответить. Привет, – промурлыкала она в трубку. – Прости, сейчас не могу говорить. Обедаю с подругой. – Потом помолчала. – Нет, к сожалению, не получится. Эта неделя отпадает. Чарльз решил остаться в Чешире. Может, на следующей? Извини. Да, – Фиона оглянулась на Лео, – у меня тоже были другие планы, но ничего не поделаешь. – Фиона выслушала ответ, и, когда снова заговорила, в голосе послышались жесткие нотки. – К сожалению, от меня это не зависит. Придется подождать. Я позвоню. – И Фиона дала отбой. – Извини, Лео. Приятельница хотела повидаться, но теперь встреча откладывается.

А ведь только сейчас Фиона весьма категорично утверждала, что не собирается менять планы из-за Чарльза. И эта игривая интонация…

Лео решила, что пора обсудить что-нибудь более безобидное. В ожидании кофе они обсудили чудесное преображение фермы «Ивы», а потом разговор неизбежно перешел на самую животрепещущую тему – Пэт, Джорджия и Мими. А когда кофе наконец подали, речь снова зашла о делах Фионы.

– Ты ведь так и не сказала, почему решила вернуться в деревню, – произнесла Лео. – А ведь уже несколько лет здесь живешь. Почему именно Литтл-Мелем, когда можно было выбрать любое место в стране?

Фиона рассеянно помешивала кофе. Она явно обдумывала ответ.

– Знаешь, Лео, на самом деле мы с тобой очень похожи. Понимаю, что ты так не думаешь, но мы обе все время что-то доказываем – и другим, и себе. Ты, наверное, помнишь, что я из нищей части деревни. Отец вообще не работал, мать была уборщицей. Нет, ты представляешь? Уборщицей! Все глядели на нас свысока, вот мне и захотелось устроить триумфальное возвращение и показать, какой я теперь стала, чего добилась. Не хочу, чтобы меня запомнили как нищую девицу из неблагополучной семьи.

Фиона отпила маленький глоточек горячего кофе, но Лео чувствовала, что под маской внешнего спокойствия скрывается затаенная боль. Фиона держала голову высоко, но украдкой водила пальцами по руке, словно утешая саму себя.

– Очень жаль, что ты оценивала себя только с этой стороны, – ответила Лео. – Уверена, для Элли ты всегда была просто хорошей подругой. А работать уборщицей – достойный, честный труд. Что бы мы без них делали? По-моему, тебе совершенно нечего доказывать.

Фиона осторожно опустила чашку на блюдце, стараясь не смотреть Лео в глаза.

– Тебе легко говорить. Когда уезжала из Литтл-Мелем, сердце у меня было разбито, а деревенские в каких только грехах меня не подозревали. Вот и хотелось вернуться королевой.