Следующий 1926 год наполнен постепенным изжевыванием «новой оппозиции». Всему миру ясно, что в коммунистической России и в мировом коммунизме произошла смена руководства. Но мало кто видит и понимает, что произошел настоящий государственный переворот, и к руководству Россией и коммунизмом пришли новые круги и слои. Это требует пояснения.

В России до революции евреи, ограниченные в правах, в большинстве были настроены оппозиционно, а еврейская молодежь поставляла в большом числе кадры для революционных партий и организаций. И в руководстве этими партиями евреи всегда играли большую роль. Большевистская партия не представляла исключения из этого правила, и в большевистском Центральном комитете около половины членов были евреи.

После революции довольно быстро получилось так, что именно в руках этой группы евреев в ЦК сосредоточились все главные позиции власти. Тут сказалась, вероятно, многовековая привычка еврейской диаспоры держаться дружно и друг друга поддерживать, в то время как у русских цекистов таких привычек не было. Во всяком случае, все важнейшие центральные посты власти были заняты несколькими евреями: Троцкий – глава Красной армии и второй политический лидер (после Ленина); Свердлов – формально возглавляющий советскую власть и бывший до своей смерти правой рукой и главным помощником Ленина; Зиновьев – ставший во главе Коминтерна и бывший практически всесильным наместником второй столицы, Петербурга; Каменев – первый заместитель Ленина по Совнаркому, фактический руководитель советского хозяйства, и кроме того, наместник первой столицы, Москвы. Таким образом, евреи, составляя примерно половину состава Центрального комитета, имели гораздо больше влияния в нем и власти, чем неевреи.

Это положение длилось от 1917 года до конца 1925-го. На XIV съезде в конце 1925 года Сталин не только отстранил от центральной власти еврейских лидеров партии, но и сделал главный шаг в полном отстранении от центральной власти еврейской части верхушки партии. Но удаленные от главного руководства Троцкий, Зиновьев и Каменев еще все же вошли на этом съезде в состав Центрального комитета. На следующем съезде (в 1927 году) их уже исключили из партии, и евреи, избранные в состав ЦК, были уже единичными исключениями. Никогда позже еврейская часть верхушки к руководству не вернулась, и отдельные евреи в составе Центрального комитета стали (теми же) единичными исключениями. Это были, впрочем, тот же Каганович и тот же Мехлис, открыто афишировавшие, что они себя евреями не считают. В последующие (тридцатые) годы Сталин вводил иногда в кандидаты ЦК некоторых из наиболее послушных и преданно исполнявших его волю евреев, как Ягоду, но вслед за тем расстрелял и этих нововведенных. И в последние десятилетия никакой еврей не вступил в ЦК партии, а со смертью Мехлиса (1953) и с удалением из ЦК Кагановича (1957) ни одного еврея в ЦК партии (есть, кажется, теперь на 400 членов и кандидатов ЦК один кандидат Дымшиц).

В сущности говоря, Сталин произвел переворот, навсегда удалив от руководства доминировавшую раньше еврейскую группу.

Но это было проделано осторожно и не имело вида, что удар наносится именно по евреям. Во-первых, это не имело вида русской национальной реакции хотя бы потому, что власть переходила в руки грузина; во-вторых, всегда нарочито подчеркивалось, что борьба идет с оппозицией и что дело только в идейных разногласиях: Зиновьев, Каменев и их единомышленники были устранены-де потому, что иначе смотрели на возможности построения социализма в одной стране.

Этот вид не только хорошо был соблюден, но в дальнейшем его, казалось, подтверждали две характерные особенности: с одной стороны, удалив евреев из Центрального комитета, Сталин не продолжил эту чистку сверху донизу, а остановил ее, и в ближайшие несколько лет евреи еще занимали менее важные посты – замнаркомов, членов коллегий наркоматов, членов ЦКК; с другой стороны, когда с середины 30-х годов начался массовый расстрел руководящих кадров партии, расстреливались в достаточном количестве и евреи, и неевреи.

И наблюдая все это, можно было предположить, что в порядке обычной борьбы за власть Сталин разделался с конкурентами, а то, что они были евреями, дело случая.

Я не могу принять эту точку зрения. По двум причинам.

Во-первых, потому, что Сталин был антисемитом. Когда это надо было скрывать, Сталин это тщательно скрывал, и это у него прорывалось лишь изредка, как, например, в том случае с Файвиловичем, о котором я рассказал выше. С 1931–1932 годов, чтобы скрывать это, у Сталина были серьезные политические соображения – в Германии приходил к власти открытый антисемит Гитлер, и, предвидя возможность столкновения с ним, Сталин не хотел возбуждать враждебность к себе еврейского мира.

Эта игра оказалась очень полезной и до и после войны. Только к 1948 – 50 годам надобности в ней больше не было, и Сталин дал партии почти открытую антисемитскую линию, а в 1952 – 53 обдумывал план полного уничтожения евреев в России, и только его неожиданная смерть спасла русских евреев от истребления. Антисемитизм его, впрочем, подтверждается и Светланой (вспомнить хотя бы, как он загнал на каторгу еврея, который за ней ухаживал, и совершенно охладел к ней, когда она вышла замуж за другого еврея). Общеизвестна и история с еврейским «заговором белых халатов».

Во-вторых, потому, что наблюдая подготовку к перевороту XIV съезда, я был в особом положении – мог видеть, что скрытая работа Сталина идет по особой, совершенно специфической линии.

Надо сказать, что состав партии с 1917 года очень изменился и беспрерывно продолжал меняться. Если в 1917 году евреи были в партии относительно очень большой количественно группой, то группа эта отражала социальный состав самого еврейства – они были ремесленниками, торговцами, интеллигентами, но рабочих среди них почти не было, а крестьян не было совсем. С 1917 года начался большой количественный рост партии, широко привлекавшей прежде всего рабочих, а затем крестьян. Чем дальше, тем больше еврейская часть партии тонула в этой массе. Между тем, она продолжала сохранять руководящие позиции, создавая видимость какого-то узкого привилегированного слоя. По этому поводу в партии росло недовольство, и на этом недовольстве Сталин стал умело играть. Когда еврейская группа разделилась на воюющие между собой группу Троцкого и группу Зиновьева, у Сталина получился удобный камуфляж: он подбирал на нужные посты в партийном аппарате тех, кто был недоволен, «затерт» руководящей еврейской группой, но официально это камуфлировать подбором явных антитроцкистов (и немного при этом вообще антисемитов). Я внимательно наблюдал, кого в эти годы Сталин и Молотов подбирали в секретари губкомов и крайкомов; все это были завтрашние члены ЦК, а может быть, и завтрашнего Политбюро. Все они жаждали сбросить руководящую еврейскую верхушку и занять ее место. Быстро вырабатывалась нужная фразеология: из сталинского центра по партийному аппарату давалась линия: настоящие партийцы – это те, кто из рабочих и крестьян, партия должна орабочиваться; для вступления в партию и продвижения в ней все большую роль должно играть социальное происхождение;

это было отражено и в уставе; ясно, что еврейские лидеры, происходившие из интеллигентов, торговцев и ремесленников, уже рассматривались как что-то вроде попутчиков. Тренировка и подготовка произошли на преследовании «троцкистского клана». Но к концу 1925 года нужные кадры были уже на месте и для того, чтобы ударить по второй группе еврейской верхушки – группе Зиновьева и Каменева.